Наверное, Алешка так и остался бесполезным куском дерьма, если бы не сиделка. Жирная молодка очухалась первой. Взгромоздила жирный зад на карачки и, вместо исполнения своих прямых обязанностей, вонзила зубы в голень матери.
Такого святотатца, тринадцатилетний по факту, но выглядевший малюткой, ребёнок вынести уже не смог. Он призвал все мыслимые и не мыслимые силы. Перед взором поплыли пятна, и Леша окончательно прозрел. Теперь он прекрасно различал висевшие в воздухе алые нити. Наивный, мальчик вспомнил истории, которые рассказывала вслух мать.
Женщина увлеклась мистикой, что и не удивительно. Вместо примитивного чтива она пересказывала несмысленышу рассказы и статьи про нечистую силу, ведьм, колдунов и даже вампиров. Все равно кроха не слышит ее, как сказали врачи.
Так вышло, что вторая сиделка-толстуха грохнулась удачно. Ее увесистая ручища удобно свешивалась с края кроватки. Лешка напрягся и сделал шаг. Уж никак нельзя было позволить сожрать маму: плямкание и хрумкание разносились чем дальше, тем громче.
Безвольная прежде головенка резко опустилась. Мальчик упал навзничь. Его редкие зубки вонзились в твердые телеса. Алешка представил, что обретёт силу через поедание плоти, на подобие вурдалака. Эскулапы ошиблись, он все прекрасно слышал и даже не был идиотом, как констатировали светила медицины.
Сила детской фантазии и так велика, а желание спасти мать удесятерило ее.
Неожиданно, десны вспыхнули огнём, а перед взором возникли непонятные загогулины. Леша догадался, что это буквы. Мамочка всегда мечтала, что он вырастет, научится ходить, читать и писать, а ещё подарит ей внуков.
Челюсти пронзила судорога. Зубы превратились в клыки и сами собой впились в теплое мясо. Рванули сладкую плоть. Вновь непонятные обозначения и восхитительный поток силы, который омыл и окончательно вернул чувствительность к навеки омертвелым конечностям.
Леша не сплоховал. Дёрнулся и вывалился за пределы больничной койки: прямо на глодавшую мать медсестру. В тщедушном тельце пробудились дремавшие прежде кровожадные и хищные инстинкты. Резцы удлинились ещё больше и легко раскроили горло гадкой пожирательницы.
Силенок ещё прибавилось, но не настолько, чтобы реанимировать маму. К счастью, разбираться со свалившимися непонятностями в одиночку не пришлось. Снаружи послышался говор. Алеша напряг голосовые связки и громко завыл. После чего, в изнеможении, вытянулся на родном теле, крепко обняв самую любимую женщину на свете.