– Да, но на этот вопрос ты и сам в состоянии ответить. – Илек
прищурился, сверля собеседника взглядом. – Просто произнеси вслух.
Ну же… не стесняйся.
Алекс в очередной раз скептически усмехнулся. Да, он знал ответ.
Вот уже несколько минут это слово ядовитой змеёй вертелось на
языке, но какой-то внутренний барьер словно не давал ему сказать,
произнести вслух.
Заметив эти колебания, Илек брезгливо поморщился:
– Довольно. До завтра ты свободен. Буду ждать тебя здесь же. У
нас слишком мало времени, чтобы тратить его на бесполезный трёп.
Скоро Лорин начнёт давать задания, и хорошо, если к этому моменту
ты хоть чему-то научишься.
Хлопнув растерянного Алекса по плечу, Илек оставил его наедине с
сомнениями, которые уже почти переросли в шокирующую
определённость.
В обществе афганца Руина Мохаммеда Марина ощущала себя
умудрённой жизнью солидной дамой, хотя разница в возрасте у них
была не такой уж критичной – каких-то десять лет. Как бы то ни
было, смотрелись они рядом друг с другом более чем органично.
Руин – белозубый, темноволосый, смуглый красавец с
выразительными карими глазами и правильными чертами лица.
Невысокий, ладно сложенный, жилистый и гибкий, как кипарис. Он
всегда ходил без головного убора и в неизменном чёрном пальто
нараспашку.
Марина – изящная и хрупкая, тоже кареглазая. Волосы коньячного
оттенка прикрыты элегантным беретом. В замшевых сапожках на
кокетливом каблуке девушка казалась чуть выше своего спутника.
– Ну вот, мы и на месте, – произнёс Руин, когда они поднялись на
последний этаж типовой хрущёвки и остановились напротив неприметной
железной двери. – Здесь, конечно, не апартаменты, но жить вполне
можно.
– И ты уверен, что здесь безопасно? – с сомнением спросила
Марина.
– Квартира не засвеченная, это главное, – с серьёзным видом
пояснил молодой человек, торопливо вытаскивая из кармана связку
ключей. Найдя нужный, Руин провернул его в замке, распахнул
дверь.
Назвать открывшееся помещение квартирой, пригодной для жилья,
можно было с большой натяжкой. Крохотный коридор, одновременно
выполняющий функцию кухни, вёл в комнату с засаленными обоями.
Практически половину всей площади помещения занимала массивная
железная кровать с продавленными пружинами; в углу притаился
маленький горбатый холодильник; у зашторенного окна стоял стол с
останками чьей-то убогой трапезы.