Платон в своем возрасте "чуть за тридцать" мужчиной был хоть
куда. Имел жесткие кудрявые волосы, римский профиль, изогнутые в
усмешке губы, добрые глаза, атлетическую фигуру. Накопив
профессионального опыта, он стал неплохо зарабатывать. Травматолог
в крупном поселке - человек нужный. Вся травма была "его" - ожоги,
вывихи, растяжения, больные суставы. Платон был нарасхват - кому
специальными тейпами сустав зафиксировать, кому укол прямо в колено
поставить, кому направление на операцию выдать. Платон много
работал и никому в помощи не отказывал. Он дежурил как в родной
центральной районной больнице, бесплатно, так и в частном
травмпункте, который открыл вместе с товарищем. Деньги теперь
водились.
Дамы Платона обожали, и за первые несколько лет после громкого и
позорного развода, он в собственных глазах реабилитировался
неоднократно. Женщин у него было много и разных. Пациентки,
коллеги, молоденькие и ровесницы, пухленькие и тоненькие. В
постоянных отношениях он состоял только последние полгода, когда
понял, что, наконец, набегался. Захотелось домашнего уюта и
тепла.
Лена, его теперешняя девушка, была тоже доктором. Она работала
на станции скорой помощи и была настоящей боевой подругой -
хозяйственной, умной и решительной. Сама пережив болезненный
развод, Лена не горела желанием вступать в новый брак. Зато была
настоящей амазонкой в постели, обожала готовить, ездила с Платоном
на рыбалку, гоняла по выходным с ним на велике по полям... Платон
был этими отношениями доволен.
– Когда женишься?! - ворчала Марта, разменявшая четвертый пятый
десяток старой девой.
– Нам, Мартуся, и так с Леной хорошо, - парировал Платон.
– Проклял род Гольдманов кто-то, что ли?! - переживала Марта. -
Сам посуди, остались мы без детей, и ты, и я. Надо было мне, дуре,
хотя бы тебя пристроить. И Лене твоей скоро сорок. Чай, не девочка,
сын у нее взрослый...
– Марта, я не слабоумный, и пристраивать меня не нужно. Я не
племенной баран. Нравится мне Лена, буду с ней, - мирно кивнул
Платон.
– Дианка тебе тоже нравилась, негодяйка эта, повесившая на тебя
чужого ребенка! - не унималась сестра, вдруг вспомнив старые
обиды.
– Ребенка я сам на себя тогда записал, - помрачнел Платон. - Да
и не виделись мы с Дианой уже семь лет. Чего уже делить? Все в
прошлом. Я давно от обиды отошел. Анечка наверное уже совсем
взрослая, невеста!