Марфа вступила в разговор, её сильный голос
разнёсся по комнате:
—
В Шувалихе хуже. Там и голод, и Бездушные наведываются. Женщин с
детьми могут отправить хоть завтра, но мужчины не хотят бросать
землю. Гордые.
—
Понимаю, — я почесал подбородок. — Предложите им временное убежище
до тех пор, пока не соберут урожай. Мужчины могут вернуться в
Шувалиха для посевной, а их семьи будут в безопасности здесь.
Выделите им зерно под обещание вернуть его частями после сбора
урожая.
Тихон, который до сих пор молчал, наконец
подал голос:
—
А мы не тратим слишком много ресурсов на тех, кто даже не планирует
оставаться? Зерно, крыша над головой, защита – всё это стоит
недёшево, а они вернутся в свои деревни, как только урожай
соберут.
Я
покачал головой:
—
Мы защищаем не чужаков. Мы защищаем наших будущих соседей. Многие
останутся здесь, когда увидят разницу между жизнью там и здесь.
Борис, — я обратился к командиру дружины, — как идёт формирование
женского отряда?
Борис выпрямился, в его взгляде читалась
нескрываемая гордость:
—
Впечатляюще, воевода. После рейдов на Прудищи и Кочергино девушки
словно переродились. Особенно те пятеро, что участвовали в
операциях. Глядя на них, остальные поверили, что могут стать
настоящими защитницами острога. Марья из Овечкино теперь обучает
остальных снайперской стрельбе — с её глазомером это просто дар
божий. Ну а отец Макарий не даёт им спуску.
Огромный священник лишь улыбнулся в
бороду.
Я
кивнул, чувствуя удовлетворение. Боевой опыт — лучший учитель, а
эти женщины прошли настоящее боевое крещение.
—
Отлично. Я заметил, что им не хватает специализированного
снаряжения. Подготовь список необходимого — облегчённые
бронежилеты, скорострельные винтовки под их комплекцию. Валькирии
доказали свою ценность, и я хочу, чтобы к следующей операции они
были экипированы не хуже основного состава дружины.
Обернувшись к исполину, я спросил:
—
Отец Макарий, что с беженцами?
Тот поднялся, его руки с мозолистыми пальцами
бережно держали потрёпанный документ:
—
Получил ответы из трёх приходов, — его мягкий, мелодичный голос
контрастировал с внушительной внешностью. — В Кирилловском скиту
укрывается двадцать шесть душ, потерявших дома из-за нашествия
тварей. Ещё тридцать в Пафнутьевой обители. После нападения поляков
я сомневался, что стоит приглашать страждущих в место
опасности…