Наконец граф раздражённо провёл рукой по
лицу.
—
Вы понимаете, что защищаете человека, который может представлять
угрозу для государства?
—
Я защищаю букву закона, граф, — спокойно ответил Пётр Павлович. — И
пока буду жив, намерен это делать. А теперь, если позволите, я бы
хотел покинуть ваш гостеприимный кабинет. В противном случае,
боюсь, князю Оболенскому придётся направить официальную ноту
протеста по дипломатическим каналам.
Сабуров долго смотрел на юриста, словно
пытаясь прочесть его мысли. Наконец он встал и подошёл к
двери.
—
Капитан, — позвал он, — проводите господина Стремянникова на выход.
Он свободен.
Когда юрист направился к двери, Сабуров тихо
добавил:
—
Однако я бы на вашем месте не спешил покидать город. Вы ведь
наверняка захотите завершить то дело, ради которого
приехали.
—
Разумеется, — кивнул юрист. — У меня назначена встреча в княжеской
канцелярии. Не хотелось бы опаздывать из-за этого маленького
недоразумения.
Уже на пороге он обернулся:
—
И да, граф… я не сомневаюсь, что за мной будет установлена слежка.
Считаю своим долгом предупредить: любое препятствование адвокатской
деятельности является отдельным правонарушением.
Пётр Павлович Стремянников покинул здание
городской стражи с идеально прямой спиной и лёгкой улыбкой на
тонких губах. Давно в его достаточно размеренной и даже скучной
адвокатской жизни не случалось столь увлекательных
событий.
—
Дипломатические последствия, — процитировал он сам себя, покачав
головой.
Пожалуй, он был даже благодарен роду
Платоновых, за возможность бросить эту фразу одной из крупнейших
фигур в нынешней политической жизни.
***
Михаил Фёдорович Сабуров раздражённо
постукивал пальцами по кожаной обивке сиденья своего автомобиля.
Вечерний Владимир сиял огнями, но церемониймейстер был слишком
погружен в собственные мысли, чтобы замечать красоту старинного
города. День выдался катастрофическим. Игнатий Платонов словно
растворился в воздухе, а этот несносный адвокат из Сергиева Посада
оказался крепким орешком.
«Князь будет в ярости», — думал Сабуров,
представляя, как полыхнет огнём кабинет Веретинского, когда тот
узнает о провале.
Состояние правителя ухудшалось день ото дня,
а теперь ещё и это. Последние два года некогда расчётливый и
хладнокровный владыка превращался в неуравновешенного тирана,
способного вспыхнуть от малейшей искры недовольства.