Над одной из куч он наклонился, разглядывая примитивную рванину
из нашитых на дубленую кожу ржавых пластинок. Перешел к следующей
куче. Его что-то смущало, но он никак не мог понять, что.
- Похоже на гоблинскую работу. Здесь есть гоблины?
- Гоблины есть везде, - прошептала сверху Мелисанда. –
Пошли.
Очередной пролет закончился широкой площадкой, сплошь усеянной
костями, разрубленными панцирями, шлемами, гоблинскими
дубинками.
Посреди всей этой кучи тускло блестела кираса варбургской
гвардии, пялился пустыми глазницами рыцарский шлем с грязным
плюмажем, и торчал как крест над могилой гигантский фламберг с
украшенной изумрудом рукоятью.
Алекс медленно приблизился к месту упокоения неизвестного
игрока, уже все понимая и чувствуя себя идиотом.
- А не здесь ли ты видела, как фламбергом пятерых ополовинили.
А, Мелисанда? То-то я гляжу, тебя ничего не удивляет. Сдается, ты
не первый раз в Бездне. Забыла мне об этом сообщить?
- Это все неважно, - прошипела она, поднимаясь выше.
- Неважно? – громче спросил Алекс, и эхо гулко отразилось от
стен серпантина.
- Тише, идиот!
- Так вот значит про какие старые игрушки вещал тот дед? И
сколько раз ты здесь была?
- Четыре, - хмуро бросила она. – Здесь закончился первый. Они
напали со всех сторон. И да, ты прав, ему скорости не хватило.
- Подумать только, я прав. Это сильно утешает.
Она обернулась, и ее глаза сверкнули красным.
- Успокойся. Ты уже здесь. Будешь орать – закончишь похожим
образом.
Он двинулся следом за ней, бурча под нос о собственной
доверчивости.
- Тут штук пятьдесят гоблинов за раз передохло. Тебе не один
танк нужно было сюда тащить, а целую танковую армию.
Мелисанда тяжело вздохнула и остановилась.
- Знаешь, пугливый ты мой. Здесь монстры не респавнятся. Только
зверье мелкое. Проверено. Мы в прошлые походы уже столько их
переколошматили, что можно расслабиться.
- То-то каждого шороха боишься.
Мелисанда зарычала.
- И далеко вы забрались в прошлые походы. Хотя бы до середины
дорогу знаешь?
- Понятия не имею, где здесь середина.
- Вот именно, - подытожил Алекс, но от этой вербальной победы
стало тоскливо.
Вдруг до него дошла еще одна истина, и он замер на месте, будто
с разбегу приложился о прозрачную стену.
- Слушай, дамочка. Но если ты здесь уже в пятый раз, значит
отсюда можно вернуться. Значит ты мне и в этом соврала!