Пообедав, влюблённые снова завалились в постель. И снова и снова дарили друг другу страсть и нежность. Проснулись ночью, покушали что оставалось. После вместе принимали ванну.
Рано утром Саша сбегал в магазин и накупил новой снеди. И опять, и ещё на двое суток растянулся праздник плоти. Было так сладко вместе купаться, вместе кушать, сидя у него на коленях, загорать на балконе и курить, бросая пепел на прохожих, и снова сходить с ума от страсти; ощущать его плоть внутри, его уста и руки по всему телу…
– С этого момента для меня существуешь только ты, Катенька! – говорил он в последнее утро, за завтраком. – Тем более… у меня сейчас вообще никого кроме тебя нет! – сказал он с болью, опустив голову, удерживая слёзы.
Катя взяла его руку. Ей так хотелось избавить его от боли, но она понимала, что над такими вещами властно лишь время.
– Как только будет возможно, – насколько знаю, можно с шестнадцати, значит, уже через два месяца – я женюсь на тебе. Если, конечно, ты этого хочешь…
– Хочу ли я? – воскликнула Катя, сияя и, вместо ответа, набросилась с объятиями и поцелуями на любимого.
– Знаешь, а ты ведь похож на моего покойного отца! – задумчиво сказала она.
– А ты похожа на меня! – улыбаясь, ответил он.
– Кстати да, – заметила Катя, взглянув в зеркало на стене.
– Значит, мы генетически идеально подходим друг другу.
Ирка потом очень завидовала. Выпытывала, как всё прошло.
– Как прошло? Хозяева квартиры устроили скандал из-за испачканной постели… – довольно ухмыляясь, сообщила Катя. – Саша им тысячу накинул, и они закрыли рты.
Подруга от восторга аж запрыгала.
– Ух! А не больно было?
– Нет. Классно было! – мечтательно проговорила Катя, отряхивая пепел сигареты. – Он был настолько ласков, что… какая боль? Кайф бесконечный был!
– Вы хоть предохранялись?
Катя отрицательно покачала головой, улыбаясь.
– Как? Ты дура? Залетишь в пятнадцать лет!
– В шестнадцать, во-первых! Во-вторых, не факт, что залечу… я сразу после месячных… В-третьих, – это самое важное – я выхожу за него замуж!