Вся комната была в пыли. Даже воздух в пространстве. Большая часть мебели осталась, но даже не была накрыта тканью. Всё: шкафы, стол, оконные рамы, – было сделано из крепкого тёмного дерева. Даже стены и пол были сделаны под него. Мебель и оконные рамы были украшены металлическими ручками и накладками на углы. Вся комната была погружена в тёмно-коричневые, бурые оттенки. Светлым пятном была пробковая доска с белыми рамами. Пробка была металлической, белой и холодной. От неё создавались неприятные ощущения. Но она являлась полноправной практичной частью этой комнаты, а потому выкидывать её было нельзя. Калиса рассматривала эту комнату, и она напоминала её отца. Такого же надёжного, твёрдого, но не отдающего холодом по своей сути. Холодностью отдавали только его планы на жизнь, как эта металлическая магнитная доска. Магнитная доска была единственным местом этой комнаты, которое понемногу теряло свою красоту. Она немного облупилась и начала искривляться. Девушка подошла к доске и дотронулась до неё. Холодно. Она подошла к столу. Проведя по ней рукой, она почувствовала надёжность, крепость, даже некоторое тепло. Из этой комнаты не хотелось уходить. Но ей уже пора ложиться спать, чтобы завтра, бодрой, нарисовать новую картину. И девушка направилась в свою бывшую комнату.
Детская комната Калисы была изрядно изменена. Родители поменяли старую мебель на новую. Нигде не было пыли, даже на зеркале. В углу была небольшая сценка для моделей и натюрмортов, а посередине новый мольберт, краски, кисточки и карандаши. Всё как будто ждало её всё это время. Готовилось к её приходу.
Калиса подошла к мягкой кровати со свежей постелью и плюхнулась на неё, совсем как в детстве после утомляющего дня. Как она скучала по этому чувству! Вечерний свет пробивался из маленького круглого окошка наверху. Как ни странно, Калисе нравилась её комната, хоть там и было довольно темно. Она всегда была полусонная и уютная. Совсем как состояние, в котором Калиса доползала до кровати, будучи маленькой. А повернув голову, всегда можно было увидеть на тумбочке поднос с бутербродом и запиской «Поешь, когда придёшь». Калиса по привычке повернула голову. И да. Поднос был там. И вечная записка тоже. Единственное, что отличало характер комнаты от того, что было в детстве, – это мольберт, стоящий в ней.