Я переступила с ноги на ногу и сделала шаг вперёд. Мужские глаза потемнели. Кофе в моих руках продолжал ждать своего звёздного часа, и я решила, что это не такой плохой вариант.
Приближалась я медленно, задавая тон дальнейшему ходу событий по версии мужчины. А он подозревал, что, скорее всего, я начну торговаться. Но мне было не до того. Измена мужа выжала из меня все соки, а головная боль, которая не исчезала даже от сильных обезболивающих, добавила мне дерзости.
Кирилл удовлетворенно хмыкнул. От него пахло мускусом, бергамотом и чём-то цитрусовым. И я задержала дыхание.
— Я вам кофе привезла. Это большее, на что можете рассчитывать, — и резко отшатнулась. Поставила стаканчик на стол. Сделала два шага назад. Мужское лицо закаменело. Приобрело неправильную жёсткость. Ничего страшного. Пусть обнимается с моей сумочкой, которая всего лишь стала предлогом встречи.
Я приблизилась к двери и услышала насмешливое:
— В следующую нашу встречу хочу, чтобы на тебе не было белья.
— Кирилл, пейте свой латте и не обляпайтесь! — я открыла дверь и не успела сделать и шага, как тяжёлая рука прижала створку. Меня обдало терпким ароматом. Кирил не дал мне выйти. Развернул меня к себе лицом и прижал своим телом. Ладонь по-хозяйски легла мне на талию, а потом, обрисовав изгиб, спустилась к бедру и сильно сжала.
— Наглый? — без тени сарказма уточнила я, пытаясь отстраниться.
— Обычный мудак, — ответил Кирилл, и его губы замерли в миллиметре от моих. Я отвернулась, всем своим видом выражая отношение к ситуации. Кирилл коротко хохотнул и отступив, сказал: — Это не последняя наша встреча. Просто ты цену свою никак назвать не можешь.
Я хлопнула дверью.
Определённо такая терапия взбодрила меня. Жаль, ненадолго. В машине я уперлось лбом в руль и задышала часто, пытаясь разогнать в голове мутное марево мигрени.
До дома добралась за полчаса. Ляля устроила домашний салон красоты и предлагала мне нарастить ноготочки. Я бы не отказалась от мозгов. Но их, увы, просто так не найдёшь.
Мой мир раскололся надвое. Одна часть — это картинка бесчувственной девицы на стадии развода, которая пыталась сохранить остатки иллюзии контроля над ситуацией, а вторая — я, которая кричала от боли. Сидела в замкнутом пространстве и орала до сорванного голоса, до вкуса крови на губах.