— Ева, не глупи и приезжай. Тебе понравится, — пророкотало в трубке.
— Угу. Мне так первый парень тоже говорил, а получилось… — я многозначительно замолчала, давая возможность шефу самому придумать развязку.
— Ева. Не беси. По-хорошему прошу. Приедешь, и все решим.
После комедий мы ночью с Лялей перешли на классику и смотрели «Унесённые ветром». Видимо, я заразилась твёрдостью Скарлетт, потому что ответила начальнику совсем не то, что должна была:
— Вы меня уволили. Унизительно уволили. Я не собираюсь это терпеть.
В трубке тяжело задышали. Мне показалось, что я все же довела начальника до белого каления, монастыря или плахи, но уверенный голос заставил усомниться в собственных силах.
— Что ты хочешь?
Я чуть было не ляпнула, что развода, но вовремя одумалась.
— Тридцать процентов от стоимости кампании.
— Сдурела, девка? — рявкнул шеф, забывая, что говорит с подчинённой, а не собственной дочерью.
— Нет. Это мои страдания.
— Как-то дорого ты страдаешь, дорогуша, — заметил шеф и пошёл на сделку. — Ладно. Не обещаю. Но сначала давай поговорим. В обед. Сегодня.
Дело сдвинулось с мертвой точки.
— Хорошо, — спокойно ответила я и сбросила вызов. Посмотрела на сонную Лялю с колтуном светлых волос на макушке и призналась: — Мне, наверно, работу возвращают.
Тишина повисла. Ляля оторвала взгляд от тарелки и так неуверенно спросила:
— Ура?
Я покачала головой и отодвинула завтрак. Чмокнула в щеку подругу и скрылась в ванной, напоследок бросив:
— Рано ещё. Посмотрим, что предложит.
Я быстро приводила себя в порядок. Хотя заспанная физиономия и синяки под глазами намекали, что порядком тут и не пахло. Пришлось распаковать один из чемоданов и вытащить офисный костюм. Ляля плясала вокруг него, проводя по ткани отпаривателем. Я носилась между спальней и ванной, то забывала косметичку, то себя.
В офисе стоял гул голосов. Я поздоровалась с Элей на ресепшене, и она сразу направила к конференц-залу. Я присела на один из стульев и углубилась в заметки по рекламе. Мимо меня проскользнула заплаканная Елена. Я нахмурила брови. Хотя Лена была таким человеком, который только сплетни умело разносила без вреда для производства. В остальном хуже табуретки…
Через десять минут ко мне подсел один из логистов, Зорин.
— Ты поглумиться пришла или по делу? — спросил он, откладывая свой молескин на ближайший стул.