— Туда, где я надеюсь, меня наймут за очень приличное
вознаграждение, — ответил я.
— Значить идём, продаваться за презренный метал, как падшие
женщины, — сделал пошлый вывод хомяк.
— Ну, что-то вроде того, — не стал я с ним спорить. — Хотя, если
честно, мы все за что-нибудь продаёмся, — добавил я. — Даже те, кто
покупает, тоже продаются, только за более высокую цену.
— Если уж нам и суждено стать продажной девкой, то, по крайней
мере, надо найти клиента по богаче, — выдал здравую мысль
Реджи.
— Самые богатые клиенты, защитников нанимают, исключительно в
круге найма. Статус свободного агента, вот на что они обращают
особое внимание.
— А обычный защитник туда никак попасть не может? —
поинтересовался хомяк.
— Чисто технически может, но только если у него проблемы с
головой и он пройдет туда не через главный вход. Но в любом случае
при найме его обязательно вычислят и казнят, это в лучшем
случае.
— А что будет в худшем? — спросил Реджи.
— В худшем, его продадут в рабство арахнидам.
— Это ещё кто?
— Паук с торсом человека, остальное родное, — пояснил я. — Из-за
того, что голова у них осталась паучья говорят они с большим
трудом. Но при желании и с некоторой долей фантазии понять их
можно. Вот только я бы не советовал с ними общаться.
— Почему?
— Потому что в первом случае ты работорговец, а во втором —
раб.
— Но ведь быть работорговцем лучше, чем рабом, — предположил
хомяк.
— Для кого-то может и лучше, но для меня это одно и то же. Хотя
нет, работорговцем хуже.
— Почему хуже-то? — удивился Реджи, и поудобней уселся на
плече.
— Рабом ты становишься не по своей воле, а работорговцем
сам.
— Ладно, уговорил чертяка, буду отныне правильным. И что нам
теперь делать? Бежать освобождать угнетённых?
— Это не моё дело, я защитник. Интерес у меня один — жизнь
нанимателя, не более того.
— Хорошо, со взглядами на жизнь мы разобрались, — задумчиво
произнес хомяк, оглядываясь по сторонам. — А вот с дорогой кажется,
промахнулись.
Реджи можно было понять, я выбрал улицу находящуюся далеко от
состоятельных кварталов. Да, здесь не пахнет розами, и вообще
воздух не свеж. Зато это самый короткий путь.
Перепрыгивая через смердящие кучи отходов, я приближался к цели
короткого путешествия. То, что в подобных районах не любят чужаков
ни для кого не секрет. Для меня он тоже не являлся таковым. Но я
рассчитывал, что в это время мне удастся проскочить, и желательно,
ни с кем не вступая в конфликт. Свернув за угол последнего на этой
улице обшарпанного дома, я понял, что ошибся.