- Мне тоже нравится, - со смехом сказала она. – Хоть немного человеком похожу, да?
На взгляд Анри, она всегда ходила человеком, но дамам виднее, наверное.
И ещё он понял, что если ей нельзя здесь совершать какие-то действия, потому что тут тёмная история со смертью маркизы дю Трамбле, но ему-то можно!
И это значит, что он возьмёт и сделает всё то, что нужно. Для неё.
7. 6. Собираемся в театр
В театр мы собрались пойти пешком – потому что после я хотела поужинать неподалёку. И выпить, ясное дело. Анри не сразу сообразил, почему либо выпить, либо машина, ясное дело, у них там хоть в бочке коньяка утони, а потом верхом езжай, ничего не будет. Ну, может, разве только шею свернёшь. Но это не точно, чем все и пользуются, как я понимаю.
Я, конечно, нет-нет да и спрашивала его – что он думает обо всём, что видит. Мне было очень интересно. Но он почти всегда отмалчивался. Хотя отлично освоился с телефоном и прочей домашней техникой. Я подозревала, что он просто не верил в то, что это не магия, а определял как особую разновидность. Вот совсем не могу предположить, что думает о технологии человек, который именно что привык к магии.
В Поворотнице мы жили без технологии в моём понимании и с малой толикой магии в понимании Анри. Когда нужно было противостоять нежити или ещё каким демонам – тут технология не работала, зато спасала магия. Наверное, дорогое мироздание держит баланс – чтобы людям совсем уж худо не было. Или не держит? Жили же в нашем восемнадцатом веке без всякой магии, и не жужжали. Воду грели на печи, врагов убивали ножом или пистолетом, от нежити, если она была, защищались крестом, молитвой, святой водой и ещё чем-то таким же. А у этих вот, привыкших к вышитым шелкам и лепным потолкам, на всё ответ – а магия?
Про вышитые шелка оказалось смешно. Анри несколько переживал, что подле него нет привычного с детства Рогатьена, который и бреет, и за причёской следит, и за одеждой тоже. Он осторожно поинтересовался – как люди решают эти вопросы у нас? Я ответила, что есть два варианта. Один – с детства выучиваются следить за собой самостоятельно. И второй – сначала мама, потом жена. Оба варианта встречаются достаточно часто. Для Анри концепция о маме, а потом жене оказалась новой, в его картине мира что мама, что жена – это нечто отдельное, бороды и исподнего не касающееся. То есть камердинер – да, нормально. А жена для другого.