По коридорам дворца василисков он шёл уверенно, словно по собственной резиденции. И дело было даже не в десятке воинов, приземлившихся следом.
Принц был воином. Его доспехи были прочнее любых из тех, что могли изготовить мастера остальных народов. Просто мастера не драконы, не могли себе позволить закалку своих изделий в драконьем пламени.
Что же касается природного оружия... Горгоны, для которых нужно было лишь сорвать ограничитель с шеи, чтобы превратить любого в камень, предали своих вечных союзников. А василиски могли обращать в камень только в истинном облике.
Следы последней схватки принц увидел ещё издали.
- Покои королевы прямо напротив балкона? Серьёзно? А почему не сразу напротив парадного входа? - засмеялся он.
Но чем ближе он подходил, тем быстрее стекала с его лица улыбка и тем бледнее становился он сам. Последние метры до своего последнего врага он почти пробежал и замер. Принц сам словно окаменел. Перед ним, в доспехах и короне василисков, сияющей на каменных волосах, была его потеря.
- Лайса... - протянул он. - Лайсара!
И вдруг словно весь воздух вокруг исчез, одним ударом вышибло из груди дыхание. Зашумела в ушах кровь.
Он ведь знал, знал, что недавно ставшая королевой дочь Руанны, пару-тройку месяцев назад подарила своему народу будущую королеву.
- О! Стражник, - хрипло засмеялась рыжая василиск, в которой принц узнал Марику, ту что лучше всех танцевала в тот Змеев день. - А ты оказывается принц! Что доволен? Купил предательством голову собственной пары!
- Что? - прохрипел принц, хотя и сам знал, что та девушка, которую он искал...
Через несколько дней после дня солнцестояния, когда войска уже выходили из города, а он в почти невменяемом состоянии рыскал по городу, на его руке появилась обвившая руку ивовая ветвь. Чтобы значит не сомневался, где пару встретил и что от той встречи есть плод. Оттого и знали, что драконы, что полозы, если дрогнут, пропустят врага не земли полозов, где предположительно скрылась пара принца, то дрожать будут потом остальные, слыша рассказы о том, что с ними сделает принц.
Он осторожно провёл по кончику ветвей, таких же как и на его коже, выглядывающих из-под каменного налокотника.
Марика видно пыталась обернуться, но рана и удар горгон помешал. Медленно, но живая плоть уступала камню. Словно изморозь бежала по окровавленным доспехам.