Внизу вновь послышался шум и оклики, кажется, звали травницу.
Малюта встрепенулась, быстро закрыв сундуки.
— Кто это там? — травница торопливо закрыла ставни обратно, бросилась из покоев.
Малютка не отставала. Внизу послышались быстрые почти летящие шаги.
— Зарислава!! — услышала она оклик Марибора.
Голос его был обеспокоенный и будто напуганный.
— Неужели случилось что? — обернулась она к Малютка, чувствуя, как сердце лихо застучало.
Слетела с лестницы на одном дыхании, остановилась, вцепившись в резной столб. Марибора было видно хорошо из двери. Руки его были стиснуты в кулаки, грудь вздымалась и судорожно опадала. На взволнованном побелевшем лице недоумение, плотно сжаты губы, и Зарислава увидела, как лихорадочно дёрнулись на его скулах желваки, выдавая волнение. Он смотрел в сторону выхода, не замечая в тени женские фигуры.
Зарислава немедля побежала к нему.
— Что случилось? — спросила она с ходу, с трудом от страха шевеля языком.
Никогда не привыкнет к его льдисто-синим глазам, которые могут и уничтожить, и возродить одновременно. Но взгляд его при виде её мгновенно оттаял, на лице хоть и по-прежнему отпечатывалась тень отчаянно-горькой муки, он немного расслабился. С высоты своего роста смотрел на неё блуждающим взглядом. Его руки вдруг обвили её.
— Ничего такого, — ответил он, слегка улыбаясь.
"Боги, да он верно подумал, что я ушла из терема!" — мелькнула догадка. Ведь однажды она уже сбегала в лес, когда встретилась с Чародушей и узнала о прошлом Марибора. Он и правда думал, что она сбежала? Не верилось ей, да в груди вспыхнула огненная буря. Вся она распалась на части до праха, видя как он улыбается. Так редко. Зарислава почувствовала, как тает, тает как снег по весне. И вся чёрствость опадает с неё, как кора с дерева, и она становилась голой, уязвимой и вместе с тем чистой внутри.
— Там женщины собрались, прислуживать.
— Мне уже сказала Малютка, — вспомнив о девице Зарислава. Она и позабыла, что та стоит за спиной.
Марибор только улыбнулся шире, но не выпустил. Зарислава краем глаза увидела, как Малютка юркнула к двери.
— На улице обожду тебя, хозяйка, — сказала она и вышла из горницы.
Марибор склонился, и Зарислава потонула в его глазах, таких ярких, таких живых. Разве можно так открыто и искренне смотреть? Нет, невозможно в них глядеть так долго. А его руки тёплые, настойчивые гладят так, что дрожь прокатывается по всему телу, вызывая волну мурашек. Зарислава смущённо отвела глаза, посмотрела в сторону. Марибор, видя её резкую перемену, отстранился немного.