Готт боролся с желанием поддаться на провокацию, и, глядя на
это, Сизый Лев сказал:
– Когда-то давно были высечены правила. Я подчинился – и ушел.
Старого Централа не осталось. Но умер тот, кто высек правила, и я
вижу тот Централ, по которому так скучал. Мне придется показать
вам, как мы сражались в старые дни. Никаких альянсов. И никакой
трусости.
– Сука!
С ревом Готт бросился вперед. Его кулак едва не попал в голову
Сизого Льва, но удар наткнулся на клинок.
От удара мечник оказался у дверей. Усмехнувшись еще раз, Сизый
Лев пропал, но перед тем, как исчезнуть, он произнес:
– У моего брата найдется противоядие.
Готт посмотрел на свой кулак. Густая красная жидкость
пульсировала на нем, пожирая кожу и плоть. Открытая Венера и ярь не
помогли.
– Держи, – кинул флакон Сизый Камень, и Готт поймал его, выливая
на рану. Красная жидкость с шипением исчезла.
Сизый Лев вернулся. Долгожданная подмога для Альянса? Никто не
думал так, даже Сизый Камень – брат Сизого Льва. Тот, кто скрывался
долгие годы, вернулся не для того, чтобы помогать в чужих войнах.
Он вернулся, чтобы вести свою.
Убежище «Опаленных» на Орлином Пике встретило Ливия и Ялум
тишиной. Внутри никого не оказалось, а где искать товарищей, Волк
не знал. Оставалось только дожидаться, надеясь, что «Опаленные»
смогли сбежать от преследователей из «Единства».
Плохие мысли Ливий быстро выкинул из головы. Лягушка была права
– он убил Верховного и сразился с самим Хаосом. Но на Волка давил
долг: ему казалось, что только он может остановить уничтожителя
Сильнара.
Если с плохими мыслями удалось разобраться быстро, то вот с
навязчивыми – нет. Будто хищные звери, крадущиеся во тьме, они
приближались к рассудку Ливия, стремясь вонзить в него клыки и
когти. Открытие Юпитера и Цереры сильно отразилось на разуме. С
видимыми симптомами Волк разобрался быстро, но небольшие островки
безумия продолжали незаметно воздействовать на рассудок.
Часы уходили на то, чтобы избавиться хотя бы от одного такого
островка. Разум медленно очищался, и помогали не только
медитации.
– Скучаешь? – спросила Лягушка, усаживаясь рядом. На огне уже
булькало что-то горячее и пахнущее мясом.
– Медитирую, вообще-то, – улыбнулся Ливий.
Ялум изменилась. Будто вернулась та старая Лягушка, которая не
боялась остаться без эмоций, лишиться всего, что делает ее
человеком.