-- Где Готам? – спросил Камил. Он не мог разглядеть ничего из-за
необычайно яркого света. Казалось, что там ничего и не было вовсе –
только огромное пустое пространство, залитое алмазным сиянием.
Неужели монах привёл его в царство мёртвых?!
-- Ади-Будда, -- объяснил монах, снова указав на сияние, но тут
же осознал, что Камил его не понимает. Поэтому монах изобразил
жестами всё, что пытался сказать. Кажется, он показывал на
загробный мир. На рай или даже на Бога – именно этим являлся свет,
к которому все эти монахи и тянулись, словно мотыльки.
-- Неужели добрый Бог существует? – удивился Миробоич. Монах
вежливо улыбнулся и кивнул, но вряд ли он понял слова гостя.
-- А как же Изнанка? – спросил Миробоич. – Как же Зазеркалье?
Ведь души умерших после смерти попадают в ад?
Монах ничего не ответил. Его больше заинтересовали чёрные узоры,
которыми был опутан Камил – алмазный свет проявлял эти линии,
невидимые при обычном свете. То были не твари Зазеркалья – это было
то, что могли назвать душой.
-- Дуккха, -- сказал он, заставляя приглядеться к черноте, и
Камил прищурился, разглядывая её, и тогда каждый узор распался на
ещё более мелкие узоры, а те, в свою очередь, на ещё более
ничтожные – страданием не являющиеся сами по себе, но становящиеся
им, если сплетались вместе, и если глядеть на них слепыми глазами,
не видя совокупностей. У форм на самом деле не было форм, а лишь
детали, которые тоже, в свою очередь, напоминали матрёшки; и это
знание можно было как-то использовать, но Камил не понял как
именно.
Монах же указал на середину, откуда была одновременно видна и
форма и детали, изобразил рыболовный крючок, снимаемый с сердца, и
смело отбросил его в реку с переменчивым течением. Затем монах,
будто посчитав, что вполне доступно всё объяснил гостю,
присоединился к остальным и уселся рядом с ними, на самой нижней
ступени подъёма к далёкому сиянию, прикрыв глаза и блаженно
улыбаясь. Он пропел:
-- Ом-м…
Магический голос слился с пеньем сотен монахов-сновидцев. И
голос этот очищал душу Миробоича от зла, от ненависти, гнева и от
всякого страдания. Камилу сделалось по-настоящему легко, впервые за
многие месяцы. Сделалось потрясающе…
«Наланда!», осенило Миробоича.
Это наверняка были сновидцы Наланды – мифического университета
за двумя океанами на другом конце Земли, о котором писал ещё
великий Аша Друдж, странствовавший далеко за океан на Восток, в
светлые земли, которых нет на картах. Монахи оберегали этот мир от
всех, кто нёс в Зазеркалье зло, и от всего вырывающегося из опасных
глубин королевства падали. Они уничтожали чудовищ своим пеньем и
поддерживали золотистое сияние Бога, растворяя мировую печаль. И
свет, вырывающийся из их душ, рассеивал даже сильнейших
демонов…