-- Это мне напоминает, -- ответил Корнелий на рассуждения
Миробоича. – Когда наши легионы попали в окружение многих тысяч
варваров. Юлий Кайсарь, в войске которого я сложил свои
человеческие годы, оказался в примерно таком же меньшинстве. Но мы
разбили войско Вирценгеторига, обратили варваров вспять. Это был
один из величайших триумфов военной мысли на моей памяти.
-- Ты служил самому Кайсарю?! – удивился Камил. – Да ещё и бился
при Алезии?!
-- Я же сказал, что застал и Республику и Империю. Значит жил
аккурат в его времена. Я думал, ты хорошо знаешь историю.
-- И какой же он был? – заинтересовался Камил, восторгавшийся
тактическим гением древнеромейского полководца. – В жизни?
-- Волевым, смелым, умным. Гениальным. И очень тщеславным. Но,
думаю, это он мог себе вполне заслуженно позволить. Его остроумные
решения вызывали в нас трепет – мы доверяли своему военачальнику,
потому что его замысел почти всегда приводил к победе. Это был
великий человек. Такие появляются раз в тысячелетие.
-- Что ж, если со мной рядом стоит легионер самого Юлия Кайсаря,
то мы уж точно выстоим. Против кого бы то ни было!.. Когда нибудь я
превзойду твоего первого военачальника, запомни эти слова!
-- Запомню. Во всяком случае, амбиции у вас одинаково непомерно
огромные, -- хмыкнул Корнелий.
На горизонте среди гор вдруг показалось войско, растянувшееся по
седловине меж Хребтов. Стяги князя Цветана развевались на ледяном
ветру, предвещая кровавую битву.
И беда не явилась одна. Почти сразу, едва только на горизонте с
востока появились стяги Цветана – на западе, по другую сторону
Хребтов, появились стяги Садко Поморича и монастырского войска из
Старого Капища. Камил не ожидал их прибытия. Он полагал, что Садко
и монастырский воевода будут заняты осадой Прибрежной крепости
Светломоричей, выступивших на стороне восставших против князя.
Монахи и Поморичи, закованные в броню, сохраняли боевые порядки, а
это значило, что они явились точно не на поклон новому
государю.
Положение обороняющихся усугубилось. Ведь одно дело –
сосредоточить всю скудную на солдат армию на одних лишь Восточных
Стенах, а совсем другое – ещё и на Западных.
Главным достоинством Перевала, делавшим его неприступным на
протяжении столетий, было то, что его мог успешно осаждать лишь
тот, кто имел бы армии по обе стороны протяжённого Хребта. Никто
доселе таких армий не имел – нападавшие всегда осаждали лишь с
одной стороны, разбиваясь о гарнизон в штурмах: Королевство
приходило к Восточным стенам, где несло страшные потери, а Империя
или варяги терпели поражения у Западных.