– Сэр, – проговорила она, – не сердитесь на брата, он добрый и помог бы вам гораздо больше, чем смогу я, но, как он для вас выглядит бестелесным призраком, так и вы для него всего лишь ночная тень, а днем так и вовсе ничто.
– Дженни!
Иногда она реагировала на свое имя – если повторять его десятки раз, да еще внушительным тоном. Отцу это время от времени удавалось, мне – почти никогда.
Показалось мне, или в воздухе действительно пронесся ржавый вздох, сдобренный тихим то ли всхлипыванием, то ли смехом? Описать эти звуки я не мог, понять – тем более.
Сестра опустилась на колени и принялась водить пальцами по прогнившим доскам пола – кое-где доски отошли друг от друга, между ними начала пробиваться растительность, и я понял, что привлекло внимание Дженни: она пересчитывала травинки, и от этого занятия ее уже ничто не могло отвлечь. Не я, во всяком случае. Звуки стихли, воздух был прозрачен и чист, призрака я не видел, да и откуда ему было взяться в это время суток? Призрак – существо ночное, а если является днем (слышал я и о таких случаях), то с единственной целью: забрать в мир иной умирающего, как это случилось со старым Орвином, лежавшим на смертном одре, неожиданно воскликнувшим: «Ах, ты пришел за мной, так подойди ближе, я хочу тебя рассмотреть», и с этими словами покинувшим бренный мир.
Оставив сестру производить привычные ей подсчеты, я отправился на поиски лампы и нашел ее там, где вчера оставил – точнее, бросил от страха. Подняв лампу, я вернулся за Дженнифер, и она, на удивление спокойно позволила взять себя за руку и повести домой. По дороге она, правда, продолжала вести подсчеты, но, поскольку делала это всегда, я даже не пытался привлечь ее внимание расспросами о том, с кем она только что разговаривала и чьи слова собиралась пересказывать мне с тем, чтобы я мог оказать кому-то посильную помощь. Скорее всего, неведомая личность существовала лишь в ее воображении, но чего я все же не мог понять, так это неожиданно четких, хотя и бессмысленных, фраз, каких никогда от Дженни не слышал.
– С кем ты разговаривала в Угловом Доме? – все же задал я бесцельный вопрос, когда мы вошли во двор и я запер калитку.
Ответа, естественно, не дождался. Лампу повесил в прихожей на обычное место, но отец успел заметить ее отсутствие, и я не стану описывать, чем для меня закончился его гнев. Собственно – чем обычно, ничего нового.