— Детка, ты откуда такая сладкая взялась, а? — Соболевский нагло щурит темные, почти черные глаза и ведет по мне взглядом. Таким неприличным, как будто раздевает меня и раскладывает прямо тут — на столе. При всех.
А я даже слова не могу выговорить. Смотрю на него и пробирает ознобом. Соболевский безумно хорош собой, но мне почему-то жутко от одного только взгляда на него. Он похож на зверя и вся красота его дикая, звериная: иссиня-черные волосы, по-модному взлохмаченные так, будто он только что встал с постели, жесткое породистое лицо с яркими порочными губами и темные страшные глаза, в которых невозможно ничего прочесть.
— Детка! — снова зовет меня Соболевский. — Ау? Ты разговаривать-то вообще умеешь?
— Это она от счастья обалдела, — ржут за соседним столиком мои одногруппницы. — Эй, Васильева! Прием!
Конечно, им смешно. Ведь ясно, что звезда универа мог подойти ко мне только с одной целью — посмеяться и развлечь свою компашку.
И да, я, наверное, отличная мишень для его шуток. Я слишком выделяюсь среди всех остальных студентов: у меня нет машины, нет айфона последней модели, да и одета я, как говорится, бедно, но чистенько. Без всяких брендов. Моя сумка куплена на рынке, а на стареньких, еще школьных туфлях царапины подкрашены краской, чтобы не так в глаза бросались.
Я сорняк среди всех этих орхидееечек, политых родительскими деньгами и связями. Но сорняк гордый и не собирающийся ни под кого прогибаться.
— Пропусти, пожалуйста, — твердо говорю я. — Я тороплюсь.
— Детка, расслабься, ты уже везде успела, — ухмыляется Соболевский и вдруг хватает меня за плечи и притягивает к себе, впечатывая в твердую широкую грудь. Он высокий, и я носом утыкаюсь прямо в ворот его футболки, непроизвольно вдыхая пряный, подчеркнуто мужской запах. Кожа, одеколон и сигареты. Должно быть мерзко, но мне отчего-то нравится, как он пахнет. И даже самой стыдно в этом признаться.
А Соболевский по-хозяйски лапает меня, сминая ладонью ягодицы под узкой юбкой, и горячо шепчет мне на ухо:
— Ты мне понравилась, детка. Такая свежая, невинная, хорошенькая. А рот твой — просто чума. Поехали со мной. Покатаемся. Захочешь — трахну, не захочешь — просто отсосешь мне.
Я так резко отталкиваю его, что от неожиданности он поддается. Щеки горят от унижения, от того, что он со мной сейчас разговаривал как… как с проституткой! Только что денег не предложил!