— Прекрати! — я бью его ладошками по груди, по лицу и едва не плачу. — Как ты можешь вот так спокойно стоять и говорить мне такую грязь! Я не хочу, не хочу это слушать! Это твои проблемы, что ты такой испорченный!
— Нет, детка, — говорит он жестко и перехватывает мои запястья. Взгляд у него пугающий.— Ты ошибаешься. Теперь это наша общая проблема.
Эти слова становятся последней каплей. Я больше не могу молчать.
— Проблемы?! — яростно говорю ему, и он, кажется, даже немного теряется от моего напора. — Ты правда считаешь, что у тебя проблемы, Соболевский? Какие? То, что ты хочешь меня поиметь, а я против? Да ты просто с жиру бесишься! Хочешь я расскажу тебе, что такое настоящие проблемы?
— Ну? — поднимает он иронично бровь. А меня продолжает нести.
— Меня отчислят, если я до пятницы не оплачу этот семестр! И я навсегда потеряю шанс на то, чтобы выбраться из того болота, в котором живу. А я не оплачу, потому что у моих родителей нет денег. Вот что такое настоящие проблемы, Соболевский! Но тебе этого никогда не понять.
Я умолкаю, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Черт, ну вот зачем я ему это рассказала? Ему ведь все равно, он даже не выглядит пристыженным.
— Полезная информация, детка, очень полезная, — мурлычет он, по-прежнему удерживая мои запястья. — Хорошо, что сказала.
— Ты вообще слышал меня? — вспыхиваю я. — У меня серьезные проблемы, и мне не до тебя.
— Детка, все, что решается деньгами — не проблема, а расходы, — лениво улыбается Соболевский, следя за мной взглядом кота, поймавшего мышь.
— Когда эти деньги есть — то да, расходы, — огрызаюсь я. — А когда их нет и взять неоткуда — проблема.
Он наклоняется близко-близко к моему уху и горячо, вкрадчиво шепчет:
— Где же твое бизнес-мышление, детка? За что тебя только хвалят преподы, а? Тут же явно рисуется взаимовыгодный обмен. У меня есть деньги, которые тебе нужны. И я готов их тебе дать. Потому что у тебя есть то, что нужно мне.
— Что? — хрипло спрашиваю я пересохшим от волнения горлом, хотя уже знаю ответ. И знаю, что он мне не понравится.
— Ты.
Я молчу, а Соболевский вдруг начинает нежно покусывать мое ухо, ласкать губами мочку, и это… это приятно. Это томительно-сладко, будто по телу разливается горячий сироп. Мне хочется закрыть глаза и отдаться этой волне, этому странному щекочущему чувству, которое возникает во мне от его касаний.