, не имеющего не только никаких связей с Россией, но даже враждебно к ней относящегося».
По приезду в Африку некоторое время Сенигов провел в экспедициях. Затем был представлен при дворе негуса Менелика, женился на знатной амхарской девушке.
Командовал крупным отрядом у одного из значительных провинциальных военноначальников и даже сам управлял провинцией. Потом, бросив службу африканскому вождю, завел ферму в Западной Абиссинии, на реке Боро.
Современников поражало, что, хотя Сенигов вовсе не бедствовал, но выглядел и одевался, как настоящий эфиоп, – более того, ходил босиком тогда, когда местная знать уже стала носить обувь.
А у Сенигова появилась новая идея – он решил создать на одном из островов озера Тана нечто вроде "демократической коммуны". Сенигов активно занимался созданием коммуны, отдавая этой затее все деньги, которые зарабатывал как художник.
Да, художник. Его называли "Русским Гогеном". Отличный рисовальщик, к тому же долгое время не имевший никаких конкурентов в Аддис-Абебе, он пользовался большим успехом как среди придворной знати, так и среди европейцев, живших в эфиопской столице. Кроме портретов на заказ, бывший поручик много рисовал и для себя. Но как-то странно. Чешский ученый Чеслав Есьман, который и назвал его «русским Гогеном», писал со слов очевидцев: «Сенигов рисовал большие композиции на листах грубой бумаги, предвосхищая того Гогена, которого выдумал Сомерсет Моэм». Но эти картины Сенигов почему-то уничтожал. Можно добавить, что Сенигов был еще и неплохим лингвистом – за несколько лет он выучил языки нескольких местных народов.
После того, как коммуна разорилась, наш герой много ездил по стране, собирал легенды, записывал со слов стариков рассказы об обычаях и традициях каффичо и рисовал, рисовал, рисовал…
Вот только круг общения с соотечественниками ограничивался известными купцами из Дагестана, братьями Ханафи и Хаджи Магомедовыми, торговавшими эфиопским табаком. На одном из снимков Сенигов с женой сфотографирован вместе с семьей Ханафи Магометова. Единственным исключением оказался путешественник и поэт Николай Гумилев.
Белый Эфиоп прожил в Абиссинии почти четверть века, и вдруг в 1921 году он вдруг бросает все и уезжает в бурлящую революцией Россию. И тут возникают наши противники по Большой Игре англичане, которые зачем-то задерживают его в Египте. Задерживают на несколько лет. Как писал сам Сенигов в апреле 1924 года секретарю Отдела Ближнего Востока Наркоминдела Пастухову: "Я жил с 21 по 23 год в дороге, с 23 бедствую в Москве". У него были какие-то странные дела в Наркомате Иностранных дел, о которых он сообщал в своей записке в Наркоминдел очень общими словами: «Цель моего приезда связать мою вторую родину, Абиссинию, с государством, которое по принципам III Интернационала может дать бескорыстную… поддержку ее…».