Ваня, услышав это, как угорелый сорвался с места и принялся метаться по комнате, словно ища выхода…
– Что это с тобой? Ты куда? – изумился Стас.
– Как куда?! Немедленно искать эту грамоту! – закричал Ваня, замечая, наконец, дверь.
– Я с тобой! – рванулась к нему Лена.
– Сам справлюсь! – грубым жестом отстранил ее Ваня, со всех ног бросаясь к двери. – В таком деле мне помощники и посредники не нужны…
– Боится, что ты на грамоту потом свою долю потребуешь! – шепнул Лене Стас и крикнул вдогонку другу: – Вань! А как же мы?
Ваня только рукой махнул – мол, делайте, что хотите, разве не видите, что мне теперь не до вас, и выскочил из дома.
– И что же теперь будет? – растерянно оглянулась на Стаса Лена.
– Увидим! – сам еще не зная, как дальше быть, пожал тот плечами. – В любом случае, у нас появилось время, чтобы повлиять на него и заняться спасением Покровки.
– А что мы с тобой будем делать сейчас?
– Как это что? – удивился Стас. – Пойдем собирать информацию! Слушай, ну и богата же ваша Покровка…
– Во-первых, наша! – перебила его Лена. – А во-вторых, чем же она богата?
– Приключениями, – кивком соглашаясь с ней, отозвался Стас. – Каждый раз в ней что-то случается, когда я сюда приезжаю. И вообще, тут всегда так, наверное, было!.. – покачал он головой и вместе с Леной вышел из дома, не забыв прихватить печать Мономаха…
Одно утешение было у Славки…
«Ага! Вот они половцы! Сидят, как пни вдоль дороги… И чего не уходят? Кого ждут? Странный какой-то набег! Самый злой хан во главе отряда, а больше шума, чем дела! Бр-рр… холодно как… Им хорошо – у них костер. Второй стог, наверное, на него уже дожигают. А один целым оставили. Может, еще и на ночь решили остаться? Зачем? Почему?! Не-ет, надо все точно узнать!..»
Славко, пригибаясь, выбежал из леса и, прячась за кустами, стал подползать к сидевшим вокруг костра половцам.
Время от времени один из них вставал и, стягивая со стога большую охапку сена, подбрасывал ее в костер.
Кустарник закончился. Впереди был ручей, ива и снова кусты.
Славко улучил момент, когда в очередной раз пыхнуло от новой порции сена пламя, и перепрыгнул не замерзающий даже на зиму ручей, задевая плечом закачавшуюся иву.
«Эх – заметят, всю жизнь оплакивать меня будешь!» – на ходу мысленно бросил он ей и залег в кустах, шагах в десяти от половцев.