Резолюция, однако, не была еще написана, и вот после обеда митрополит Филарет лег на диван для кратковременного отдыха. Лишь только смежил он глаза в легком сне, как увидел своего бывшего любимого Владыку, митрополита Платона.
Явился он к нему, как бы в прежнее время, в своем любимом Вифанском саду, одетый в легкую и простую ряску, в бархатной скуфейке на голове, и, ласково глядя на Филарета, говорил ему: «Василий Михайлович (под таковым еще светским именем знавал Филарета митрополит Платон), прости ты прегрешившего отца Ивана». И едва хотел Василий Дроздов, как было прежде, повергнуться к стопам любимого святителя, как видение исчезло, и митрополит Филарет открыл глаза, будучи еще объят живостью всей обстановки посетившего его видения.
– Какой такой прегрешивший отец Иван? – подумал Владыка. – Много у меня отцов Иванов! – и за разными делами забыл об этом видении в тот же вечер.
Но вот в наступившую ночь видит Владыка второй необыкновенный сон: является к нему Император Александр I и тоже просит Филарета: «Не клади гнева, Владыко, на моего храброго попа Ивана!»
«Сердцеведче Господи! – подумал Владыка, проснувшись от сна. – Кто такой поп Иван, что вот уже в другой раз души усопших из горних селений приходят просить меня о нем?» И на имевшейся около его постели аспидной доске он записал, так как имел обыкновение ловить мимолетные мысли, несколько слов на память.
После этого Филарет снова заснул, и по малом времени из сонной, подобно смерти, тьмы сознания выступил перед ним третий величавый образ фельдмаршала, князя Кутузова-Смоленского. Славный победитель Наполеона предстал перед Владыкой старым и изможденным краткой, но смертельной болезнью своей, поразившей его во время погони за отступавшим великим полководцем, и тоже обратил к Филарету просительные слова: «Не входи в суд, Владыко, – говорил обитатель загробного мира, – снизойди к слабости духовника моего Ивана!»
Только что хотел было митрополит воздеть руку для благословения болящего старца, образ его как бы растаял во мгле, и Филарет снова пробудился.
Уже брезжил свет утра; пора было и вставать.
Сильно взволнованный такими необычайными снами, Владыка стал перед образами и в усердной молитве просил у Бога вразумления.
Севши по некотором времени за дела, первое, что увидел Владыка, – было дело о неисправном иеромонахе Иване, присужденном к запрещению. Филарета сразу осенило.