И вот здесь, словно на курорте, чтобы спрятаться в кроне дерева
от палящего солнца, под лимоном, сидели две дамы. Одна была полной,
с окрашенными в жженный светлый цвет волосами и пышной причёской,
другая, напротив, худощавая и с короткой стрижкой. Обеим было явно
за пятьдесят. И, очевидно, что они своей работой нисколько не
тяготились.
На столе, на газетке лежало сало, зелёный лучок, нарезанный
хлебушек. До моего прихода дамы вели под сенью лимона неспешную
беседу.
— Приятного аппетита, – пожелал я.
— Ага, спасибо. А ты к кому, парень? – с полным ртом спросила
полноватая дама с пышной причёской.
— Я ваш новый сотрудник, – я старался быть приветливым.
Вытерев рот явно казённым полотенцем, которых, наверняка, не
хватает, чтобы раздать проживающим, пышноволосая дама пристально
меня осмотрела.
— Экий жених! – высказала своё экспертное заключение
женщина.
— Для дочки твоей прямо-таки подойдёт! – заметила другая дама. –
Вот только рыжий... Не нравится мне рыжие…
И сверкнула глазом.
— Я тоже рыжих не люблю, – сказал я, и дамы громко, с хрюканьем
рассмеялись.
А приятные мадамки. Понятно, что нашли себе теплое местечко, где
и работа такая, что захочешь и не найдешь, чем заниматься. Однако,
все ли так в их трудовой деятельности? Меня тут пугали чуть ли не
фронтовыми условиями, а тут надо же – мамзели под лимоном чаи
гоняют?
— Дамы, а не угостить ли вас молочным шоколадом? – спросил я,
доставая из внутреннего кармана плитку "Алёнки".
Лакомство несколько подтаяло, несмотря на то, что на улице
пасмурно. Но разве это остановит сластен?
— Гляди-ка, Никитична, а он ещё и щедрый. Для Ленки твоей само
то в женихи, горе только, что рыжий, – балагурила женщина с
короткой стрижкой.
— Все правильно! Рыжие – все бесстыжие, – поддерживал я
атмосферу.
— Это точно. Был у меня один рыжий...
— Ну, Ивановна, при живом-то муже! - насмешничала вторая, не
забывая при этом прикладываться к салу.
— А ну... Муж, если что, подвинется, у нас кровать широкая!
— Так у такого молодца и невеста, поди, найдётся. Вот была бы я
годков на двадцать моложе... – крашеная не договорила, обе дамы
залились громким смехом, вновь изредка нечаянно похрюкивая.
Смеялся и я. Даже не для того, чтобы понравиться этим женщинам,
рядом с которыми, наверняка, мне придётся теперь периодически
держать оборону в общежитии. А потому, что было с ними как-то очень
легко, непринуждённо. В кабинете директора я был словно в строгом
костюме-тройке, а сейчас перед этими женщинами стою в одних
семейных трусах с дырками, по-свойски, по-домашнему, да почесываю
пузцо.