Дмитрий кивнул.
— Знаю, для этого не нужно быть видящим. Ассасины не любят
делиться своими секретами и вещами.
Молодчик оказался бесполезен, никаких наводок, кроме татуировки
ласки, дающей невидимость. Я уже прикидывал, как использовать это
знание в будущем.
Дмитрий спросил приглушённым голосом:
— Слушай, Костя, меня не отпускает одна мысль. Ты ведь был в
изнанке?
Я спокойно встретил его взгляд, не выдав ни тени сомнения.
— Был.
— Как ты выжил? — его глаза сузились. — Кто ты вообще такой?
Почему не погиб?
— А ты уже жалеешь, что я там не сгинул? — я изогнул бровь,
лёгкая ирония скользнула в голосе.
— Да прекрати, — он нахмурился. — Ты ведь уже понял, что я не
хотел тебя убивать. Способность сработала, тебя вышвырнуло. Но…
оттуда никто не возвращался. Как ты-то смог?
Я глубоко вздохнул, выдержав паузу.
— С чего ты взял, что все, кто попадает в изнанку, обязательно
умирают? — спросил я, глядя ему в глаза.
— Так никто не возвращался, — Дмитрий пожал плечами, но в его
голосе мелькнула неуверенность.
— Вот именно, — хмыкнул я. — Откуда нам знать, что они мертвы?
Может, они просто не нашли пути назад.
— Тогда почему вернулся ты, а другие — нет? — не унимался
он.
— Самому бы узнать, — покачал я головой. Я был уверен, что моя
истинная способность связана с изнанкой, но её природа оставалась
загадкой.
Видящий — лишь иллюзия. Часть моего дара схожая с этими
одарёнными. Мне нужен был настоящий знахарь, чтобы разобраться с
этой силой. Пока же я использовал её так, как умел, и это спасло
нас сегодня.
— Меня волнует другой вопрос, — сказал я, переводя разговор. —
Кто подослал этих ассасинов? И где мы будем хоронить эту братию? —
я криво усмехнулся.
Дмитрий растерянно огляделся.
— Спрашивать не у кого, все мертвы, — развёл я руками. — Разве
что у отца твоего узнать, кому он в последнее время насолил.
Дмитрий горько усмехнулся:
— Ты хотел сказать — у нашего отца, братец? — смотрел он с явной
иронией, но слова эти кое-что назначили. В каждой шутке есть только
доля шутки. А события минувшего дня, значительно расположили
Дмитрия ко мне. Как говорится, нет худа без добра. Я едва не
расхохотался, и не хлопнул его по больному плечу.
Дмитрий, конечно, не смирился с тем, что у него появился «брат»,
подосланный Злобиным по неясным причинам. Но он был бы глупцом,
если бы продолжал ерепениться после этой ночи, которая могла стать
для них последней. Его «братишка» и признание Александра
Филипповича общим отцом не были искренними — скорее, это была
капитуляция. Он понял, что мы на одной стороне. Не родные, но свои,
союзники. Он сможет доверить мне спину в бою с общим врагом, и это
уже победа. Я мысленно усмехнулся: кто бы мог подумать, что я так
быстро стану частью этого дома, пусть и на своих условиях.