— Какого хера, Алена?
Внутри растет волна агрессии. Которую нужно не просто гасить, а подавлять на корню.
— Зачем? — перехожу на шепот. Сам слышу, как смягчаюсь.
Если честно испытываю в этот момент что-то вроде отчаяния. Мой мир по швам трещит. Я не ожидал. Не думал даже, что она целка. Это где-то за гранью моей реальности.
Слишком тихо вокруг. Мой мозг не воспринимает звуки. Совсем.
Видимо, как-то так работает шоковая терапия, потому что я на хрен забыл вообще обо всем. Мой ноющий от желания член все еще крепко сжат Алёнкой.
Взгляд хаотично бегает по ее лицу.
Исаева отворачивается. В глаза мне не смотрит, зараза. Так, блядь, не делают.
Не делают же!
— И? — стараюсь не давить голосом. Только обхватываю пальцами ее подбородок. Поворачиваю на себя. Хочу видеть ее голубые радужки.
Всматриваюсь в расширенные темные зрачки, в которых отражается мое охуевшее от случившегося лицо. Шикарно просто.
— Ты надеялась, что я не замечу, или, наоборот, хотела подчеркнуть? — склоняюсь над ней ниже. Упираюсь кончиком носа в разгоряченную щеку.
Трогаю Алёну за плечо и понимаю, что у меня ладони вспотели. Сюр какой-то.
— Нужно было предупредить. Да. — Исаева закусывает нижнюю губу, ту, что поранена. Тонкая струйка крови моментально сочится по подбородку к ложбинке грудей. — Прости, — слизывает кровь с губы кончиком языка.
Она не выглядит потрясенной. Обиженной. Она, блядь, была к этому готова, в отличие от меня. Интриганка херова.
— Сучка, — шепчу, задевая губами мочку ее раскрасневшегося уха, и совершаю медленный толчок.
Алёнка закатывает глаза. Впивается ногтями мне в плечи.
Оба перезагружаемся.
Дыхание восстанавливается. Возвращаются ощущения.
— О чем, — вхожу в нее максимально медленно, — ты, — так же медленно возвращаю бедра наверх, — только, — слизываю кровь с ее шеи, — думала?
Не могу остановиться. Это просто сильнее меня. Вот это долбаное притяжение.
Током прошибает от того, насколько она узкая. Насколько моя этой ночью.
Всегда держался подальше от неопытных девчонок. Просто не видел смысла вот в таком сексе. Когда лишний раз пошевелиться, сука, стремно.
А теперь, как настоящий изврат, получаю удовольствие. Трахаю ее и дурею.
— О тебе, — Исаева хлопает длинными, слипшимися от слез ресницами. Пялимся друг на друга. Глаза в глаза.
Впиваюсь пальцами ей в бедра, максимально вжимаю в себя. Замираю в ней на полную длину. Рассматриваю красивое лицо, мну белую, словно фарфор, грудь. На контрасте с остальным телом кожа под бельем у нее бледная и тонкая, каждая венка просвечивает.