— Не знаю, смогу ли я. — от перспективы, нарисованной Киром, стало тошно. Жить и видеть Марику счастливой с другим будет невероятно больно.
— Сможешь. Отец тебе даст практическое руководство. А если узнаю, что калечишь девчонке жизнь, преследуешь ее, то сам шею сверну. Понял?
— Да.
Наш диалог прервала вошедшая с очередной капельницей медсестра. Поморщившись от укола иглой в вену, прикрыл глаза. Мне нужно было многое обдумать. И свои мысли, и сказанное Киром переварить. И настроиться на разговор с отцом. Который обещал быть крайне тяжелым.
Но прежде всего я думал о ней. Представлял смеющиеся глаза Марики и ее улыбку. Слышал радостный смех и сладкие стоны. И лелеял в душе надежду, что смогу вновь завоевать ее доверие.
И плевать, сколько времени на это уйдет. Мариша этого стоит как никто другой. Никого чище и лучше ее я не найду.
Лишь она одна мне нужна как воздух.