И причиной этому служат стены! Душные, мерзкие, какого-то неясного серо-буро-коричневого оттенка. Если в нашей комнате стены цвета глаз мёртвой рыбы, то в коридоре – цвета трупных пятен.
Сколько бы здесь не пребывал, все никак понять не могу: почему все в Кингдоме словно создано для того, чтобы подорвать желание смотреть на жизнь в позитивном ключе? Неужели так сложно было покрасить стены в нормальные цвета? Все же мы золотая молодежь, а не какие-то люмпены. Предки отваливают нехилые суммы за наше здесь "отбывание срока". Куда уходят эти деньги? На что?
– Доброе утро, Ярослав, – приветствует меня Оксана Олеговна, с которой я сталкиваюсь у самой лестницы. Она как раз стучится в одну из последних дверей.
Я молча киваю ей, по большей части будучи благодарным за то, что эта прелестная женщина — единственный человек, относящийся к своей работе с должной ответственностью. У нас в Кингдоме мало поводов для радости. И, пожалуй, наша классная — одна из немногих, кто сопутствует им.
Хотя как по мне, Оксане Олеговне с ее внешностью вообще не место среди нас. Красивая, умная, статная, с копной длинных темно-русых волос. Ей бы мужика найти да жить себе припеваючи, а не услаждать взоры малолетние приступников, которым только и дай повод походить без трусов на манер Дамира. Глупая — одним словом. Будь моя воля, я бы не за какие коврижки сюда не работать не пришёл.
"У нее, по крайней мере, точно был выбор, в отличие от всех нас", – делаю неутешительный вывод, ещё на подходе к столовой угадывая, что будет на завтрак. Помещение буквально благоухает отвратительным ароматом каши. Или, как ее горделиво называют сами повара Кингдома — произведением гастрономического искусства.
Овсянка, перловка, пшенка? А как насчёт все и сразу? И специй побольше! Местные мастера своего дела будто специально портят блюда, чтобы нам жизнь мёдом не казалась. Уж с этой задачей они справляются на "ура".
В столовку я захожу в прескверном настроении и… как вишенка на торте — на меня налетает какая-то идиотка. С подносом наперевес!
– Какого… – срывается с уст ругательство, поскольку сок отвратительно-красного оттенка опрокидывается на меня, впитываясь в полы пиджака и растекаясь бурым пятном по рубашке. И без того натянутые нервы издают предупреждающий "дзыньк". – Ты совсем берега попутала?