Этот план каждый из нас знал наизусть, поскольку и с новыми подробностями он несильно отличался от изначального. Но сейчас, когда слова должны были превратиться в действие, он казался нелепым и не внушал веры в удачный исход дела.
— Ну что вы поникли? — поймал общее настроение Наг. — Как только Соня будет у нас, самое тяжелое останется позади. Отправим записку с требованием выкупа, на арену выйдет Крэд, якобы случайно оказавшись в здешних краях, и отправится на спасение купеческой дочери. Таки вызволит ее из заточения в сыром подвале, охраняемом разъяренной козой, — улыбнулся с присущей жизнерадостностью Наг. — Отвезет в целости и невредимости отцу, и все будут счастливы!
— А бабка? Она оказалась не такой уж немощной и нелюдимой. По пять раз в день в сарай ходит. А если Соне удастся вынуть кляп изо рта? Коза не может блеять вечно... — поддалась сиюминутной панике Анника.
— Тебя смущают девкины крики в сарае? Мало ли чем молодой в расцвете сил мужик может с бабой на сеновале заниматься! — задорно ответил парень, который находился с ответом на каждое наше сомнение. Мы честно постарались поверить в убедительность предложенного им объяснения, поскольку пути назад не было.
Войдя в город, наша компания сразу же окунулась во всеобщую атмосферу праздника и веселья. Дома были нарядно украшены, а дворы приведены в порядок. Легкий весенний ветерок разносил по улицам густой дурманящий аромат сирени и жасмина, зацветших в этом году слишком рано. Местные старухи выставили на свежевыкрашенные лавки перед своими жилищами большие корзины с прошлогодними яблоками, которые ввиду отсутствия зубов так и не были съедены за долгую зиму, выпечку собственного производства, кувшины с фруктовыми компотами. Отведать их можно было прямо на месте, заплатив хозяйке сего добра несколько медных монет. Сами бабки были неотъемлемым приложением к импровизированным прилавкам и декорировали их кучками, восседая рядом на принесенных из дома табуретах. Они, не сбавляя тона, обсуждали прохожих, болезни, болезни прохожих и сына купчихи Клавы, чья коза прошлым летом весь огород потоптала.
Мы миновали окраину и вышли на широкую мощеную желтым камнем дорогу, утыканную редкими фонарными столбами, залитыми жиром установленных на макушках горелок. Где-то в середине длинной улицы находился дом Сони. Наша компания неспешно двинулась вперед под гул толпы, перемешивающийся с мелодичной инструментальной музыкой, доносящейся со стороны площади. Молодежь сновала туда-сюда, сбившись группками по половой принадлежности, впрочем, не забывая иногда перемешиваться для пущего увеселения. Кабаки кишели хмельными с утра гуляками. Ярмарочные ряды ломились от всевозможных товаров, добрая часть которых имела съедобный и питейный характер. Мы подошли к забору интересующего нас поместья. У парадной двери трехэтажного терема толпились люди, обмениваясь поцелуями и рукопожатиями, после чего входили внутрь. Среди них имелось несколько юношей и девушек, вычурно нарядных и держащихся весьма манерно. Я непроизвольно поправила волосы и одернула платье, одетое сегодня, чтобы не выделяться на фоне празднующих, хотя это вряд ли было возможным с перекинутым через плечо мечом. Сквозь распахнутые окна виднелось, как прислуга бегает по дому, готовясь к приему высокородных гостей. В одной из комнат второго этажа помощница укладывала вьющиеся золотистые волосы Сони в модную прическу, в то время как сама девушка покрывала лицо пудрой, глядя в настольное зеркало.