За этими мыслями я не заметила, как
докатила до нужного мне района. Вылезла и стала осматриваться в
поисках мальчонки.
– Ты что припёрлась, следишь? –
услышала за спиной злой шёпот, оглянулась и встретилась взглядом с
красными глазками Бульдога. – Можешь не терять время, – продолжила
шипеть женщина, – тебе здесь ничего не обломится.
– Это вы неправы, милочка, –
улыбнулась я ей, вспомнив, как надо обратиться, чтобы задело, – мне
только что сказали, что пан Бартоломедж согласен подписать со мной
брачный договор. Вот стою, рассматриваю дом. Может, его продать? Вы
как думаете?
По мере того, как я говорила, женщина
менялась в лице. Смертельная бледность ползла по щекам, делая её
ещё некрасивее. Я даже испугалась, вдруг её сейчас хватит удар. Но
произошло то, чего я не ожидала совсем.
– Ах ты, жирная корова, – вдруг
заорала она и набросилась на меня, вцепляясь мне в волосы.
А так как она была высокого роста, то
получилось у неё это на загляденье быстро. Я попробовала вырваться,
но не тут-то было. Бульдог вцепился мёртвой хваткой. Спас меня
маленький Марик.
– А ну отпусти её! – закричал мальчик
и запустил снежком прямо в правый глаз моей обидчице.
Она на секунду растерялась, а я
вырвалась из её рук, оставив клоки волос в пальцах ретивой
служанки.
«Вот ничего себе», – думала, хватая
оброненную корзинку и стремясь унести ноги подальше от
гостеприимного дома пана Бартоломеджа и его ретивой служанки,
влюблённой в своего хозяина.
Марик через минуту догнал меня.
– Спасибо тебе, – поблагодарила я
мальчика, – ты спас меня из когтей злобной гарпии.
– Ой, – произнёс он, разглядывая
меня, – а вам вырвали чёлку и поставили жёлтый фингал на лоб.
– Кошмар, – схватилась за свою
многострадальную часть лица, волос там, и, правда, осталось мало, с
таким трудом нарощенная чёлка приказала долго жить. – И на кого я
теперь похожа? – натянула беретку пониже, чтобы не было видно
синяка.
– Ничего страшного, – бросился
успокаивать меня Марик, – у нас есть соседка – пьянчужка бабка
Марыся, так она с двумя такими ходит, а у вас только один.
– Ой, Марик, – притянула парнишку к
себе, – чтобы я без тебя делала? Спасибо, что успокоил.
Так мы шли с ним по улице, и я
чувствовала какую-то нежность к маленькому человеку, доверчиво
прильнувшему ко мне. Он не вырывался, а наоборот, старался вжаться
в меня, словно соскучился по человеческому теплу.