А из инструментов — игла вот есть…
нитки бы хорошо другие, свежие… Да, еще общий наркоз… Что тут у них
сейчас применяют? Есть он вообще? Да, есть, есть! Ну, Артем,
вспоминай историю медицины… Что такой «русский наркоз»? Гедонал,
вот что! А вот, в шкафу-то… в банке… Он ли?
Подойдя вновь к шкафу, Артем
распахнул его, вытащил трехлитровую банку, увы, почти пустую. Взяв
на кончик пальца, попробовал на вкус белый кристаллический порошок.
Скривился, выплюнул. Вкус неприятный, мерзкий. Он! Гедонал или
метил-пропил-карбинол-уретан. Белый кристаллический порошок
неприятного вкуса, трудно растворимый в воде, легко — в спирте,
эфире, хлороформе. Хорошее снотворное, дающее устойчивый, глубокий
сон. Общее обезболивающее средство, вводимое путем внутривенной
инфузии.
Есть! На Марьяшу точно хватит!
Теперь инструменты бы. Что-то есть, но… Зажимы, Кохера, Келли…
скарификатор не худо бы, пилы… Где все это приобрести? И, на какие
средства?
Видя доброе расположение доктора,
Аглая, межу тем, разговорилась и болтала без умолку, перейдя от
Живицы и Скверны к обычным деревенским сплетням, без которых не
обходиться ни одна, уважающая себя, провинция.
— А Парфен-то Коньков — как ему —
оп-па! Все из-за Верки, а Верка-то — баба гулящая, то все знают!
Одначе, мужиков приваживала… И Мишка-пахарь — к ней… А там уж —
Никодим Иевлев, кузнец наш. Так-то он хороший, хоть и нелюдим и
хмуриться вечно… А уж как лишнего выпьет — ухх! Вот и тогда напился
«казенки», да Мишке-пахарю глаз-то и подбил! Ишо два зуба выбил.
Мишка к становому жалиться побег… Едва ли не засудили Никодима!
Хорошо, обчество затупилось — как же в деревне без кузнеца? Его и
посейчас на войну не взяли — потому как кузнец! А кузнец он —
хорош… Еще шорников не берут и тех, кто на железке, с паровозами…
Так вот, кузнец-то потом…
— Постой! — подскочив, Артем едва не
опрокинул чернильницу. — Ты сказала — кузнец? Хороший?
— Да умелый! Говорю ж — в руках все
горит. Как-то даже какому-то городскому повозку безлошадную
починил… как ее… Авто-мобиль!
— Автомобиль, говоришь…
— Да хоть блоху подкует, как в той
песне! Только, говорю ж, нелюдимый он. Жена померла, живет с сыном
болезным…
— С болезным? А где, говоришь,
живет?
— Да у ручья, недалече… Я
покажу!
Девушка сорвалась было, да доктор
пристукнул ладонью по столу: