— Стас! — слышу в гарнитуре голос Лиса. — Отходим! — нервно командует. — Стас, минута сорок! — отсчитывая секунды, орет он несколько раз. — Тебя ждут у Серебряковых! — заставляю себя двигаться.
Нам надо успеть уйти до того, как сработает охранная система. План сегодняшней операции был разработан за одну ночь. Вводные данные по всем жителям в округе двух километров собрали за первые два дня, поэтому выбрать точку не составило проблем. Договориться с совестью не получилось. Будь на месте Юны другая…
Не знаю, как бы я себя чувствовал, но вряд ли меня так ломало бы.
Заворачиваю эмоции, укладываю винтовку в чехол. В доме не остается следов моего пребывания. Машина ждет у ворот, сажусь на заднее сиденье, с пробуксовками срываемся с места. Через десять секунд включаются камеры и охранная система дома.
Парни молчат. Они в курсе, что мы выполнили дерьмовый приказ. В курсе, как я к этому отношусь. Они были в кабинете, когда я срался с Багировым, отказываясь слушать план, который вчера нам кинули на рассмотрение. Багиров пытался переиграть, но альтернативы нам не оставили. Яр пытался до меня это донести. Если хочу находиться рядом с Серебряковой, делаю все, что мне приказывают. Меня отстранят, как только поймут, что Юна — личное. Могут и из управления попросить.
— Если ты отказываешься выполнять приказ, его выполнит другой! — орал Ярослав, пока я не понял, что выбора нет.
Мать твою!
Кому-то другому доверить ее жизнь? Малейшая ошибка может стать фатальной.
На следующей точке забираем второго снайпера. Она садится рядом. Бьет по плечу, сжимает его в знак поддержки. Ей стрелять не пришлось. Я не позволил, взял слово с единственной девчонки в команде, что она не нажмет на курок. Со своими договориться легче. Могли ведь прислать левого спеца. Спасибо Яру, не позволил. Верил в меня. Его не подвел, но себе душу выжег.
Олеся пришла к нам полгода назад, чудом осталась жива после тяжелого ранения. Багировы сделали все, чтобы закрыть ей дорогу в горячие точки. Трагичная судьба и отсутствие желания жить. Она неплохой снайпер, служила в другом отряде, теперь у нас, под опекой Яра.
— Ювелирная работа, — произносит она негромко, в салоне такая тишина, что слышат все. Это не похвала — слова поддержки. Хвалить не за что, хотя произвести такой точный выстрел с левой винтовки — все равно что перешагнуть грань своих возможностей. Только моей совести похрен! Я стрелял в невинную девчонку, у которой и так ворох проблем.