Ожила рация у того спецназовца, который отказался представляться Игорю.
— Один ушел, второй трехсотый, везем в больницу, — раздается зернистый голос, который очень сложно воспринимать на слух. В моей руке вибрирует телефон, на экране имя отца. Смотрю во двор больницы, через стекло, машина Гаранина стоит на месте.
— Юнона, ты прямо сейчас выйдешь из больницы и сядешь в машину к своему жениху, — я очень хорошо знаю этот тон, отец в бешенстве. Страх заползает под кожу, холодит все внутренние органы.
— Папа, в меня опять стреляли, — пытаюсь достучаться до него. Я боюсь, когда он в таком состоянии, ничем хорошим для меня это не закончится.
— Ты сейчас же пойдешь и сядешь в машину к Игорю. Или я сам тебя пристрелю, — цедит сквозь зубы. Стас замечает, что меня трясет. Он отходит от ребят, забирает из моих пальцев трубку. Я ее сжимала с такой силой, что удивительно, как не треснул экран. Подносит телефон к уху, недолго слушает, сбрасывает разговор, а на меня смотрит так, что я начинаю задыхаться. Что там мог сказать отец?..