– Создано было предприятие еще в 1751 году, и процветало вплоть
до 30-х годов этого века. – рассказывал мне лично замдиректора. –
Но потом оно сильно пострадало вначале от преследования со стороны
нацистов, которые отнесли изделия к категории «дегенеративного
искусства», а потом и вовсе американцы с британцами разбомбили его
во время авианалета. Погибли ценнейшие экземпляры, в нашем музее мы
смогли собрать не так и много. Но часть наших самых знаменитых
изделий вы можете увидеть в самых выдающихся музеях мира, в том
числе и в Эрмитаже. В 1770 король Фридрих приказал изготовить
сервиз для императрицы Екатерины Великой. Вот его, в том числе, и
можно увидеть в Эрмитаже.
– Обязательно поищу, когда в следующий раз навещу Эрмитаж, –
пообещал я ему.
Замдиректора расцвел. Ему было приятно это услышать. Истинный
фанатик своего дела, такие люди очень важны на любом
производстве.
И в самом деле поищу, не для красного словца я это сказал. Не
каждый раз, когда я в прошлой жизни был в Питере, удавалось зайти в
Эрмитаж, но те разы, когда получалось, я вспоминаю с удовольствием.
Как парни подрастут хоть лет до семи, отведу их туда обязательно.
Конечно, не к картинам фламандских мастеров, это они еще не поймут,
а в зал с оружием и рыцарскими доспехами. Редко какой мужчина в
возрасте от семи лет и до самой старости сможет пройти этот зал
быстро... Я там лично могу проторчать до получаса, если один, а
когда с женой ходил, то она меня оттуда уже за руку обычно
утаскивала...
Но и этот музей фарфора оказался хорош. Маленький, но есть на
что глянуть.
Ну а после музея меня отвели уже в небольшой зал, где собрали
человек шестьдесят работников. Правда, выступить сразу не
получилось. Сначала вышел Феликс, рассказал на немецком о X
фестивале, что сейчас проходит, и что я член советской делегации.
Вкратце, минут на пятнадцать. Раздались аплодисменты. Затем вышел
замдиректора и рассказал о дружбе народов ГДР и СССР. Вкратце,
минут на двадцать. Аплодисменты. Затем вышел парторг и рассказал о
дружбе компартии СССР и СЕПГ. Вкратце, минут на двадцать пять.
Аплодисменты. Переводчик бубнил мне в ухо все, что они говорили, и
к концу голос у него уже слегка охрип. И наконец, и меня выпустили
на трибуну...
Ну, теперь понятно почему четыре лекции в день при таком
регламенте Феликс счел невозможными... Первая лекция еще не
началась, а я уже устал... Работники мануфактуры тоже, судя по их
лицам. Немцы, конечно, люди дисциплинированные, но всему есть
предел.