— Что-то случилось? — спрашивает, глядя на мое заплаканное лицо.
А мне хочется разреветься еще больше. И надавать Роме пощёчин. И сказать, что я подаю на развод.
— Малыш, в чем дело? — ласково спрашивает и подходит ко мне. Опускается на корточки и берет в руки мое лицо.
Дергаюсь, словно током ударило. Вырываю лицо из его ладоней. Щеки горят в тех местах, где Рома коснулся своими пальцами. Грязными после других женщин.
— Все нормально, — выдавливаю. — Просто на работе меняется начальство. Переживаю.
Произношу первую отмазки, которая приходит на ум. На самом деле смена начальства — это последнее, что меня сейчас волнует.
— Ну что ты, — сжимает мои руки. — Подумаешь, новый начальник. Все будет нормально. Я уже испугался, что что-то случилось.
Случилось. Ты мне изменяешь.
— Ты не ела еще? Давай я разогрею.
Рома закатывает рукава на рубашке, оголяя татуировки, сделанные во времена лихого студенчества, моет руки в раковине, достаёт из холодильника кастрюлю супа, разливает по тарелкам… Я наблюдаю за его движениями, словно загипнотизированная. В голове никак не укладывается: Рома правда мне изменяет? Но он же любит меня. И я тоже его люблю. У нас все хорошо. Мы счастливы.
Телефон мужа издаёт звук входящего сообщения. Рома сначала замирает у микроволновки, а затем, будто бы ничего страшного не произошло, достаёт мобильник из кармана. Прикладывает к экрану большой палец, чтобы разблокировать смартфон.
Рома поставил блокировку на телефон? У него же раньше не было.
— Ты установил на айфон блокировку? — не выдерживаю и спрашиваю.
Рома, видимо, не ожидал от меня такого вопроса. На пару секунд теряется.
— Да.
— Зачем?
— Подумал, вдруг украдут?
— Как блокировка спасёт тебя от кражи?
— Воры не смогут воспользоваться моим телефоном.
— Раньше ты об этом не парился.
— Ну у тебя же стоит блокировка на телефоне, — лихо переводит стрелки.
— У меня пароль, а не отпечаток пальца. И ты, кстати, знаешь мой пароль.
Рома слегка смеется, пытаясь разрядить обстановку.
— Малыш, пароль слишком долго набирать. А так палец приложил и все. Твой суп погрелся.
Ставит передо мной тарелку и целует меня в макушку. Прикосновение его губ к волосам обжигает, словно кипяток. Я сижу, не двигаясь, не шевелясь. Рома опускается на стул напротив и принимается ужинать. Делает это обычно, как ни в чем не бывало.