Вадим, уже
имевший к тому времени собственную фирму, всегда был индивидуалистом и временами демонстрировал
независимость от босса. Он недолюбливал и Джабраила, обзывая его
«Мусульманином», и Журавлёва, которого называл «Евреем». Причём
если «Еврея» Вадим терпел, то «Мусульманина» ненавидел конкретно.
Однако молчал, а особенно тогда, когда Джабраил что-то говорил.
Делал вид, что это не Остаев вещает, а просто ветер по коридору
гуляет.
Сам Карасёв
считался очень осторожным руководителем, внимательным и чутким по
отношению к партнёрам по бизнесу. Именно осторожность и гибкость
позволили ему пережить неистовые криминальные войны в девяностые и
чудовищный пресс ФСБ в самом начале нулевых. Карасёв выныривал при
любом шторме и, будучи толковым дельцом, не растерял капитал, а
сумел его выгодно вложить и накопить в недвижимости и мелких
проектах. Он был из числа тех, кто всегда останется при «своей
игре» вне зависимости от карт на раздаче. Все вместе они были
неразлучной командой, которая пережила 25 лет совместного бизнеса,
и теперь Карасёв планировал большое мероприятие с питерцами,
касающееся поставки труб большого диаметра в Тюменскую область.
Коррупционное дело. Разрабатывалась «серая» схема и новое
совместное акционерное общество, в котором оплачивался уставный
капитал, который, минуя таким образом налогообложение, должен был
пойти через офшор на закупку указанных труб по одной цене, а затем,
для перепродажи «Транснефти»,— уже по другой, в полтора раза выше.
Ещё в деле были представители самой Тюменской области и
«непредставившиеся товарищи», которые должны присутствовать в
бизнесе при любом раскладе. Доля Карасёва была 1 млн 250 тыс.
долларов наличными, или 25% «уставного капитала». Кроме того, он
должен был обеспечить производство самих труб по этой схеме. Вся
эта сумма до последнего цента в новых банковских купюрах сейчас
лежала в директорском кабинете бара «Джомолунгма», а отвезти её в
аэропорт должен был двухлетний «Porsche Macan» Вадима
Коростылёва.
За столом
также сидели супруга Джабраила — Татьяна и пока гражданская жена
Зубилина — Елена, две красивые и умные женщины.
— Где
Карасёв? — спросил Вадим, вернувшись к столу.
— Зачем он
тебе? Разговаривает с кем-то, наверное,— ответил Зубилин, чуть
перекрикивая звуки музыки,— минут через пять придёт. Ему, кстати,
кто-то звонил, но я не понял кто. По голосу и «теме», похоже,— из
Питера.