— Хорошо… а если завтра?
— Завтра у меня выходной,— вздохнула
Валерия,— можно сходить посмотреть фильм.
— Какой?
— «Батальон»[41], например. Я эту
историю знаю, просто мне интересно, как наши киношники её
извратили.
— Интересное предложение! Да,
разумно!
— Сходим?
— Без вопросов…
Лёня задумался, и в голове его чётко
повис вопрос, который он так и не решился задать девушке. А именно:
почему она не разделась в их первое «запирание». Лёня, взвесив в
голове всё и вся, понял, что этот вопрос может подвести черту под
их знакомством. Они молча прошагали примерно две-три минуты и Валя
внезапно вернулась к своей самой любимой после позирования голышом
теме, а именно:
— Ты знаешь,— почти шёпотом
произнесла Валя,— а когда я там стою, я особенно чувствую саму
смерть. Саму свою смертность. И это прекрасно. Моё тело, моё
обнажённое тело, сейчас живое и дышащее, когда-то умрёт, и это тоже
прекрасно. Я обязательно и непременно умру. Такова жизнь. Ты
представляешь, как здорово, что ты однажды умираешь… Ты умер, и
твоё тело больше не служит тебе… Оно начинает служить другим.
Приносить пользу. Его съедают. Я хочу умереть, и чтобы меня
похоронили, как в Тибете. Скормили стервятникам. Стервятники в
течение нескольких секунд обгладывают человеческое тело до костей.
Буквально раздирают в клочья! В несколько секунд твоё тело
распалось, превратилось в окровавленный скелет… Красный от крови и
белый от костей… Твоё тело принесло пользу. Монахи даже делают
надрезы по всему телу, чтобы птицам было удобно клевать…[42]
— Хватит! — резко прервал девушку
Рахматуллин.
— Ты испугался или обиделся? —
испуганно просила Валя.
— И то и другое,— резко отрезал
молодой успешный писатель.
Это было за сутки до того дня, когда
Леонид Сергеевич Рахматуллин, редактор отдела прозы журнала
«Вестник», попал в Психокуб. Больше он никогда её не увидел — ни
одетой, ни обнажённой, ни даже «съеденной стервятниками». Потому
что на следующий день…