Тут мне повстречался человек в огромном черном пальто и, увидев,
что я одет в больничный халат с открытым низом, начал не веря своим
глазам моргать и вопросил недоуменно:
— Белочка, говорил мне Серега, допьешься. Зря не послушал.
После чего повернулся назад и начал обратный путь. Я, конечно,
начал следовать за ним, а он в фрустрации даже не обратил на меня
внимания. Что примечательно, на улице не было ни одной души, и ни
один человек не увидел того, что я вошел вместе с этим мужичком в
его квартирку на 3-м этаже многоквартирного дома. Да чего уж там,
он заметил меня уже после того, как разулся, повесил свое пальто на
вешалку и начал снимать свой шерстяной шарфик.
— Ох, бля, я больше не буду пить, только оставь меня в покое,
нечесть ты паганая, — сказал он, заметив меня, и забился в другую
комнату. Я на это лишь хмыкнул и начал осматриваться.
Этот мужик жил не то что бы в хоромах, но достойным жильем был
обеспечен.
Только ощущалась в его домике какая-то берлоговость: чистый, но
придельно минималистичный антураж. Даже в холодильнике имелись
только колбаска и кефир с маслом, а вот на столе была только
буханка хлеба и соль с перцем. Так я пошел шариться по сервантам и
шкафам: там тоже не было ничего, кроме круп трех разновидностей в
жестяной банке и макарон в бумажном пакете.
Я, конечно, не растерялся и начал готовку: благо, навыки у меня
были еще с тех дней, когда я обитал в Камар Тадже. Там, конечно,
еда была иная, но с советской кухней знаком не понаслышке.Макароны
без масла, с минимальным подгоранием, и колбаска с солью – заливаем
все водичкой, и вуаля! Через 10 минут был готов обед. Я нарезал
хлебушек и очистил лучок, после нарезал и его. Наконец, снял с
газовой плиты чайник и пошел к мужичку и постучал, добив это
действие фразой:– Выходи, мужик, не обижу. Покушаем, поболтаем,
договоримся. Не дрейфь, если не выйдешь через пять минут после
того, как похаваю, пойду голым к ментам и расскажу, как ты меня
похитил и засовывал всякое разное в мое нежное тело. Ха-ха-ха!
Не знаю, что сработало лучше: уговоры или приговор, но мужик не
дал и минуты себе на раздумья, а выбежал как ошпаренный и сел на
табурет, и начал трапезничать вместе со мной. Я, еле сдерживаясь от
того, чтобы все не замести себе в рот, вкушал медленно, разжевывая
хлеб с маслом и макароны.