Их группа в парадных мундирах академии привлекла внимание, и это внимание заметно концентрировалось на единственной фигурке в платье. Леди Рована приложила много усилий, чтобы за два дня плавания ее служанки соорудили хоть какой-то гардероб для Майры, пусть сама девушка упорно настаивала на «просто перешейте один из мундиров под меня».
Сейчас Аль думал, что мужской наряд был бы уместнее. И вообще… молодая, красивая, талантливая. По меркам Такии вполне подходит на роль жены – здесь рано взрослели. Он ощутил, как шею сдавливает, а в груди копится раздражение и хочется схватить вредную девчонку, да запереть на корабле. Еще лучше отправить домой. Но ведь не послушает же!
- Не переживай, - успокаивающе положил ему на плечо ладонь Шиль, когда они после всех приветствий и знакомства с послом шли к выделенному для них дому, - нас четверо. Присмотрим.
- Нас всего лишь четверо, - справедливо заметил Лунь, - а их… - он обвел кивком площадь, - целая страна. Еще и таких…
«Такие» щеголяли в расстегнутых цветных рубашках, на загорелых мускулистых торсах висели многочисленные амулеты-ожерелья. Заплетенные косичками волосы были подвязаны косынками. Ноги, зачастую босые, ступали по каменистой набережной танцующей походкой человека, привыкшего к качающейся палубе. А внешность…
Аль впервые ощутил приступ неуверенности. До сего момента он никогда не занимался сравнением себя с другими. Надобности не было. Да и не к лицу будущему Столпу думать о том, красив ли у него нос. Такия же ядом ревности отравляла душу, заставляя сомневаться в себе. Еще и Майра.
- Рот прикрой, - посоветовал Аль девушке, и та одарила его возмущенным взглядом.
- Рот у меня закрыт!
- Тогда не пялься так!
- А как я должна смотреть, если я здесь первый раз?
Аль стиснул зубы. Не важно, как смотрит она, главное – как смотрят на нее. И ведь если с ней что случится… братья до конца жизни попрекать станут, что не уберег невесту.
Поселили их на одном из стоящих на вечном приколе корабле.
- «Свирепый ярх», - представил их кораблю Ацтаки, - наши гости из Асмаса. Позаботься о них.
И было в его голосе столько уважения, что никто и не подумал смеяться, хотя Шиль, обойдя потемневшую от времени палубу, посмотрев на темную воду канала и заглянув в каюты, пощупав там сырое белье на узких койках, тихонько высказал пожелание пожить под обычной крышей обычного дома.