— Как там мой сын? — мне на живот ложится мужская рука.
На обнажённое плечо падает прядь пепельно-серых волос дракона. От него несёт приторно-сладкими духами Миены. К горлу подкатывает. Делаю неосознанную попытку отстраниться, но в следующую же секунду на плече смыкается рука и меня резко разворачивает.
Смотрю в мутно-серые глаза с вертикальным зрачком. Дыхание учащается, меня бросает в жар и вот-вот накроет паника. Мыслей нет, только пульсирующие вспышки ужаса.
— Ты оглохла, Алана? — презрительно цедит он, кривя тонкие губы.
Беспомощно открываю и закрываю рот, я будто рыбёшка, не способная издать ни звука. Инис вскидывает руку, я дёргаюсь в сторону и жмурюсь изо всех сил, но удара не следует.
Вместо этого дракон очерчивает костяшками пальцев мою щёку, где под толстым слоем жемчужной пудры спрятан синяк.
— Х-хорошо, — шепчу едва слышно.
— Ммм, — тянет дракон, — никто не умер, на нас не напали, ты не рожаешь, то есть, ничего смертельно-срочного не стряслось.
Он скользит рукой вниз по моему предплечью. В горле пересыхает, дыхание становится поверхностным и рваным. Судорожно сглатываю и мотаю головой, не в силах выдавить ни слова от нарастающей паники. Слишком знаком мне этот обманчиво-мягкий тон, и я догадываюсь, что за ним последует.
Так и происходит.
Запястье пронзает дикая боль: дракон впивается ногтями в метку истинной и сдавливает мне руку. Дёргает на себя и шипит в лицо:
— Тогда какой Бездны ты сюда притащилась, а? Разве я тебя звал? ОТВЕЧАЙ!
— Нет, не звал! — сердце выжжено в пепел, но задетая гордость не даёт смолчать. — Но позорить себя я не позволю! И других женщин не потерплю!
Вжимаю голову в плечи и снова жмурюсь, готовясь к самому худшему.
Но внезапно Инис отшвыривает мою руку. Приоткрываю сначала один глаз, затем второй. Испуганно смотрю на дракона.
Инис отступает назад. Скрещивает руки на груди и окидывает меня придирчивым взглядом. Его худое мускулистое тело покрыто тонкой белой кожей. Длинные пепельно-серые волосы отброшены назад. Тонкий аристократичный нос морщится, будто дракон унюхал нечто неприятное. Уголки бледно-розовых губ опущены вниз.
— Не потерпишь? Да ты взгляни на себя, — выплёвывает с отвращением, — кто захочет спать с брюхатой коровой? Я, знаешь, ли, пас! Прости, дорогая, у меня даже не встанет! Так что закрой ротик и топай к себе. Родишь — тогда и поговорим, а сейчас не смей мне ставить условия. Я мужчина, и у меня есть потребности.