- Николай… - тихо сказала она и вошла. – Ты всё утро не
выходишь. Всё в порядке?
Я застыл. Это был первый настоящий тест. Надо было говорить и
вести себя так, будто я действительно её муж. Но как говорить с
женщиной, которую ты никогда не любил, но она тебя боготворит?
- Прости, душа моя, - медленно произнёс я, стараясь подстроиться
под интонации. – Просто… плохой сон.
Она подошла ближе и положила ладонь мне на щёку.
- Ты сегодня какой-то… другой. Бледный. Уставший. Тебя мучают
предчувствия?
Я поймал её взгляд – и вдруг ощутил странную жалость. Не к ней
как к супруге, а к женщине, которая не знала, как трагично
закончится её судьба. Кто, по сути, потеряет всё. Женщине, ставшей
символом распада, а ведь она просто хотела любви, порядка, и верила
в старый мир.
- Всё будет хорошо, - сказал я, твёрдо. – Просто теперь я
кое-что понял. Время больше не будет течь мимо нас. Я больше не
позволю ошибкам управлять Россией.
Её брови приподнялись.
- Ты говоришь, как пророк. – Возможно, так и надо.
Она улыбнулась – едва заметно.
- Тогда позавтракай, мой царь-пророк. А потом тебе предстоит
целый день заседаний. В первую очередь – с Горемыкиным.
Ах, да… Иван Логгинович Горемыкин, министр.
Старовер, осторожный, почти безвольный. Удерживает систему на
плаву, но сам ничего не предлагает. Надо будет подумать, как его
заменить. Мне нужны союзники, а не статисты.
Я встал и слегка коснулся её руки.
- Спасибо, Александра. Ты – моё зеркало и опора.
Она посмотрела на меня долго, потом кивнула и вышла. А я сел
обратно в кресло и прошептал:
- Время пошло.
Когда дверь за Александрой закрылась, я медленно прошёлся по
комнате и вновь остановился перед зеркалом. Больше не было ни
страха, ни паники. Только осознание: я действительно здесь. В теле
Николая ll. И не просто живу – отвечаю за целую
страну, за миллионы жизней, за ход истории. Передо мной
стоял человек с печально знакомым будущим. Император, которого
ненавидели и боготворили, которому не хватило решимости в час,
когда она была нужна больше всего. А теперь он – я. И мои знания
стали оружием.
Я тихо произнёс:
- Николай, ты был человеком эпохи, которая ушла. Я – человек,
который видел, во что превратиться мир. Я знаю про ГУЛАГ, про две
мировые войны, про то, как тебя заставили отречься и расстреляли
вместе с семьёй. Но я не позволю этому повториться. Ни для тебя. Ни
для неё. Ни для детей. Ни для России.