— Готов сделать ставку на то, что именно это тебя во мне и возбуждает, да, отличница? Острые ощущения, опасность, безудержная страсть. Правильной девочке стало скучно. Зачем нам отель? Я могу устроить всё прямо здесь и сейчас, мне только стоит попросить всех выйти...
— Отпусти меня немедленно, — шиплю я, пытаясь отстраниться. — Ты больной на всю голову, Волков!
— Вот и договорились.
Парень отпускает меня резко и неожиданно, аккурат в тот момент, когда я и сама отталкиваюсь от него. По инерции стул подо мной опасно накреняется, и я лечу спиной назад. Упаду и точно опозорюсь перед всеми. В том числе перед этим мерзавцем.
Но, что очень удивительно, сам Волков и не даёт мне упасть.
Он в мгновение ока подаётся вперёд и перехватывает меня своей широкой ладонью за спину. В то же время парень наступает на нижнюю перекладину моего стула, возвращая меня в вертикальное положение. Мы встречаемся носами. Я дышу часто и порывисто от минувшего испуга, а Волков широко улыбается, чтобы затем произнести тихо и насмешливо буквально мне в губы:
— Вот ты и хапнула со мной адреналина, отличница. Хватило, надеюсь?
Его близость смущает, тонкая ткань блузки не защищает кожу спины от жара его пальцев. Знаю, что чувствую этот жар так остро, только потому что никогда не находилась в подобном положении с молодым человеком. Мне в новинку быть к кому-то так близко, потому меня и захлестнуло волнение. А к нему добавилась и благодарность за спасение от позора.
А затем я вспоминаю, что на нас может кто-нибудь посмотреть и сделать неправильные выводы. Я к тому, что не хочу, чтобы по институту пошёл слух подобного низменного характера обо мне.
Поэтому я отдёргиваю руки от его плеч, отклоняюсь без риска упасть со стула и шиплю:
— Не лапай меня на глазах у всего института, ясно? Сейчас же убери руку.
Лицо Волкова становится каменным, и руку он убирает. Но лишь для того, чтобы перехватить сиденье моего стула и дернуть его вверх. Я снова пугаюсь, хватаясь за парту.
— Терпеть не могу тех, кто зависит от чужого мнения. Проваливай, отличница, пока не оказалась на полу.
Я проглатываю обиду и вспыхнувшую злость и неловко, но с достоинством поднимаюсь со стула. К ладони липнет какой-то мусор, рождая внутреннее раздражение, но я оставляю это на потом, чтобы сейчас гордо заметить: