Его
истерика продолжалась минут двадцать.
Солдаты стояли, изображая истуканов, не
двигая головами и стараясь не дышать. Мы с Эриком и Мейнардом
хранили молчание, изображая на лицах полное недоумение. Было
очевидно, что Нэйвик каким-то образом узнал о письме, но кто именно
его «сдал» или как оно попало к начальству, он не знал. И это
бесило его еще больше.
Наоравшись вдоволь и не добившись от нас
признания, Нэйвик плюнул на землю, с трудом вскарабкался на коня и,
пообещав вернуться и всех покарать, умчался в Хеорран, заливать
горе вином в компании местных распутных вдов и трактирных девок,
как доносили слухи от наших «осведомителей» в городе.
–
Нервный какой, – прокомментировал Эрик, когда Нэйвик скрылся из
виду, оставив после себя только запах перегара и липкое ощущение
надвигающейся беды. – Похоже, письмо всё-таки дошло. И ему тоже о
нём кто-то сообщил. Вообще-то гномы метили в наёмников, но заодно
попали в раскормленную задницу нашего дражайшего командира.
Интересно, какая будет реакция у настоящего начальства. Если она
вообще будет?
Мы
тогда ещё не знали, что реакция последует совсем не та, на которую
мы рассчитывали. И совсем не от начальства Ордена.
Этой же ночью все и случилось.
Тревогу поднял один из наших часовых, парень
по имени Носатый, которого мы поставили на посту у края леса. Он
там сидел на высоких ветках, где мы оборудовали наблюдательную
позицию прямо на дереве. Просто небольшая площадка среди ветвей,
зато с хорошим видом на лес.
Вышку мы ещё не построили, а оставлять
часового на земле, где его могут сожрать волки, желания не
было.
Он
прибежал, задыхаясь, с выпученными от ужаса глазами. Он заметил
какое-то движение в лесу, недалеко от того места, где мы когда-то
нашли волчье логово и тайник с золотом Ордерика. А потом… потом из
темноты, словно призраки из-под земли, полезли гномы.
Это
были не те измождённые рабы, которых мы видели в шахтах и которых
подкармливали. Это, мать их, были разгневанные воины. Злость,
закованная в металл. В полных, тускло поблескивающих в скудном
свете луны доспехах из тёмного металла, с закрытыми шлемами, из-под
которых виднелись только суровые бороды, с боевыми топорами и
тяжёлыми молотами в руках. Они двигались слаженно, бесшумно, как
хорошо отлаженный механизм, занимая позиции в лесу.