— Заманчиво, — хихикает.
На самом деле всё так и есть. Так природа задумала. Просто люди в городах забыли свои корни, истоки всего и вся, а оборотни в лесу помнят. Чтить предков, держаться вместе, защищать слабых, быть верными близким и своим принципам — от этого зависит простое, но такое нужное каждому счастье.
***
Всю ночь мы с Динарой собирали вещи. Думал, у меня их не так много, но я заблуждался. А сколько у меня хлама! Поднял всё ненужное на чердак — потом как-нибудь отвезу на свалку. Или сожгу. Тащить с собой мусор в новую жизнь я не собираюсь.
Малышка на рассвете отправляется спать, а я еду в город. К матушке. Расскажу ей новости и обрадую. Скоро заберу её в стаю. Решу самые насущные вопросы — шаманы, жильё — и сразу же заберу. А Тимур пусть катится к чёрту со своими бабками. Динару он больше не увидит. Никогда.
Паркуюсь у пансионата и почти на крыльях лечу к маме.
— Сынок, — улыбается и тянется ко мне, чтобы обнять. — Ты так давно не приезжал.
— Прости, родная, у меня были дела, — разомкнув объятия, беру стул и присаживаюсь рядом с её кроватью.
— Рассказывай скорее, что у тебя за дела такие? — матушке не терпится услышать новости.
А я смотрю на неё, и что-то вид мне её не нравится. Бледная она какая-то.
— Мам, как ты себя чувствуешь?
— Всё хорошо со мной, не переживай, — отмахивается. — Рассказывай.
— Первая новость не самая радостная, — дую щёки. — Хотя как посмотреть… Отец ушёл к Луне.
Мама хмурится задумчиво, а потом крестится:
— Мир его праху. Альфа прожил долгую жизнь.
Матушка — добрейшей души человек. Она отлично знает, из-за кого стала инвалидом, и всё равно желает мира праху виновного.
— Но есть и хорошие новости. Я возвращаюсь в стаю. Буду альфой.
— Сыноче-е-ек! Радость-то какая!
Мы снова обнимаемся. Матушка плакать удумала.
— Чего ты? — вытираю пальцами слёзы с её щёк.
— Я уж не надеялась, — шмыгает носом. — Думала, так и останешься неприкаянным одиночкой.
— Одиночкой не останусь точно. Это третья новость, — подмигиваю ей. — Я встретил истинную.
— Ох… — хватается за сердце.
— Мам? — подскакиваю, суечусь рядом с ней. — Воды? Таблетку? Сиделку позвать?
— Сядь ты ради бога! — тянет меня за рукав куртки. — Всё со мной в порядке. Я так рада, Карим, — гладит меня по голове, как маленького мальчика, и улыбается.
Во взгляде у матушки нежность и тяжесть одновременно. Не нравится мне её вид.