– Горничной?
– А что такого? Очень занятно. Куда лучше гувернантки.
– Да, понимаю. Я был учителем. Интересно, что бы сказал об этой профессии генерал Шерман[3]? Это вам не какая-то война! Значит, занятно быть горничной?
– Еще как! И потом, я изучила графов и герцогов, все со мной консультируются.
Эш вдохнул воздух – не научно, а восторженно.
– Какая вы молодец!
– Я?
– Ну, храбрая такая.
– Что ж, по мере сил. Мне двадцать три, я мало сделала, но неудачницей себя не считаю.
– Молодец, каких мало. Просто заочные курсы «Как обрести успех». Вы бы и медузу раскачали.
– Если я вам правда помогла…
– Не обижайте меня опять! Хотя я заслужил… Да, вы мне помогли. Я воскрес. Давно себя так не чувствовал…
– Это весна.
– Да, наверное. Мне кажется, я сделаю что-то особенное.
– Что ж, делайте. Вот у вас «Морнинг пост». Вы ее читали?
– Проглядел.
– Прочитайте объявления.
– Хорошо, хотя, по-моему, там одни жулики.
Джоан встала.
– До свиданья, – сказала она, – вам надо писать, мне – думать про герцога. Простите еще раз, что я тогда смеялась.
Эш схватил ее за руку.
– Смейтесь на здоровье! Приходите почаще и смейтесь. Когда я начал делать гимнастику, полгорода каталось на мостовой. Теперь они утихли, мне скучно. Вы еще не все видели, этих упражнений – двадцать девять. Шестое – смешнее всего. Завтра с него и начну. Недурно и одиннадцатое. Смотрите, не проспите.
– Спасибо. Ну, пока.
– Пока.
Рядом с листом бумаги, на котором сверкало замечательное, завлекающее название, лежала газета. Он обещал прочитать объявления. Значит, надо читать.
Он читал и падал духом. Мистер Брайан Макнил спал и видел, как бы поделиться деньгами с неимущим, но совершеннолетним субъектом, не требуя никаких гарантий. От него не отставали Энгус Брюс, Данкан Макфэрлан, Уоллес Макинтош и Дональд Макнэб. Как и он, они чуждались людей, не достигших совершеннолетия, но человек постарше мог просто прийти к ним и взять денег.
В отличие от них молодой человек (и христианин) хотел получить тысячу фунтов, чтобы завершить свое образование, объездив европейские страны.
Эш отбросил газету; так он и знал. Романтика умерла, приключений ждать неоткуда. И он начал писать «Волшебную палочку смерти».