Лавочки, брошенное авто, сваленные в кучу паллеты, одинокий
сухой клён – парень искал варианты в любой ситуации прикрыть себе
спину.
Вот только получалось пока что паршиво.
Торн по-старинке мыслил человеческими категориями, не понимая,
что на него и не бросились-то до сих пор отнюдь не потому, что он
угрожающе махал куском железа и свирепо пучил глаза с тлеющими в
них углями.
Впрочем, это великое стояние не могло продлиться долго, и
первыми нервы не выдержали у мутантов: одна из тварей совершенно
бесшумно бросилась вперёд, на полпути к Торну высоко и быстро
подпрыгнув, так, чтобы сомкнуть челюсти на шее странного
человека.
«Человека», который с широко раскрытыми глазами смотрел за этим
полётом, и не понимал, что происходит. Тварь бежала слишком
медленно, и в прыжке отнюдь не ускорилась. Времени хватило и на то,
чтобы начать смещаться в сторону, и на то, чтобы замахнуться
оглоблей, обрушив ту на первым вошедший в зону поражения череп
ноктюрна, смявшийся, словно перезрелый фрукт, и брызнувший во все
стороны чёрной кровью с осколками серовато-алых костей.
Не успела туша первого мутанта рухнуть на покрытую пожухлой
травой почву, как Торн уже встретил вторую тварь, которая атаковала
не в прыжке, как её незадачливая товарка, а скользя брюхом вдоль
почвы и явно метя в ноги потенциальной добычи. И с ней парень
поступил так, как ему подсказали инстинкты: поднял ногу и опустил
её прямо на шею мутанта, переломив ту словно ребёнок – сухую
веточку.
А когда нога поднялась и опустилась во второй раз, беспомощно
хрустнула и смялась голова мутанта, массивная туша которого
задрожала в предсмертных судорогах.
Некогда человек свирепо оскалился: Торна распирало нечто, чего
он не испытывал никогда в своей жизни, и даже описать это ощущение
было сложно. Боевая ярость? Готовность сражаться? Радость?
Энтузиазм? Восторг хищника, упивающегося жестокостью боя? Или всё
сразу, смешавшееся в разных пропорциях?
Оглобля, будто бы раскалившаяся в сильных руках и оттого
припекающая ладони, со свистом рассекла воздух, с гулким звуком
удара отбрасывая прочь ещё одного мутанта, позарившегося на святое.
В это же время цепкие пальцы сомкнулись на горле следующего
ноктюрна, от неожиданности протяжно взвизгнувшего. Взвизгнул и
Торн, осознавший, что пальцы его левой руки мало того, что
вытянулись, так ещё и заострились, уподобившись когтям, которыми
оказалось на диво удобно держать брыкающуюся тушу весом в полста
килограмм минимум.