— Итак, — Роквуд-старший откинулся в кресле, пристально глядя на
меня. — Расскажите мне, молодой человек, как вам удалось то, что не
удавалось моим лучшим людям несколько месяцев?
— Я просто нашел другой подход, сэр, — ответил я. — Вместо
прямой атаки на целевой актив сосредоточился на более уязвимом
элементе в структуре их портфеля. Это как в шахматах, иногда лучший
способ атаковать ферзя - это угрожать не ему самому, а создать
комбинацию, где его защита станет невозможной.
Роквуд-старший хмыкнул, явно довольный аналогией.
— Вы играете в шахматы, мистер Стерлинг?
— С детства, сэр.
— Возможно, нам стоит сыграть партию-другую во время вашего
визита, — он кивнул на шахматный столик у окна. — Но сначала дела.
— Он выпрямился. — Мой сын, полагаю, уже упомянул о моем растущем
интересе к филантропии?
— Вскользь, — я кивнул. — Ваши инициативы в области образования
и медицины широко освещаются в прессе. Впечатляющие проекты.
— Это больше, чем просто проекты, — Роквуд посмотрел в окно. —
Знаете, мистер Стерлинг, когда достигаешь определенного возраста,
начинаешь думать о наследии. Не о деньгах, не о власти, о настоящем
следе, который оставишь в мире. — Он повернулся ко мне. — Деньги,
которые помогают только их владельцу, имеют ограниченную ценность.
Деньги, которые улучшают жизнь тысяч людей, приобретают... — он
помедлил, подбирая слово, — трансцендентную значимость.
Я внимательно слушал, понимая, что старик открывает мне не
просто свои мысли о благотворительности, но глубоко личную
философию, сформированную десятилетиями опыта.
— Полностью согласен, сэр, — ответил я. — Позволю себе заметить,
что в этом вопросе вы опережаете своих современников. Большинство
финансистов видят в благотворительности лишь способ улучшить
общественный имидж или оптимизировать налоги. Очень немногие
понимают ее истинную трансформирующую силу.
Роквуд-старший внимательно изучал меня, и я почувствовал, что
прохожу некий негласный экзамен.
— Ваши слова звучат искренне, — произнес он наконец. — Но что
настолько молодой человек может знать о таких материях? — Он
улыбнулся, смягчая потенциальную резкость вопроса. — Мне
потребовалось полжизни, чтобы прийти к этому пониманию.
Вот он, момент, требующий осторожности. Слишком циничный ответ
оттолкнет моего собеседника, слишком идеалистический покажется
наивным.