И Андрей, даже не князь, а тот самый человек из будущего,
который жил теперь внутри него, чувствовал, что, если и есть в этом
доме кто-то духовно близкий, то это именно княжна Марья. А ее
взгляд, наполненный доверием и доброжелательностью, словно говорил
ему: «Я очень надеюсь, что теперь ты поймешь меня, дорогой брат».
Это была не просто какая-то симпатия, а нечто большее, что могло бы
стать основой для настоящей дружбы. А он, человек из будущего,
чужой в этом времени, очень нуждался именно в дружбе. И потому ему
захотелось сказать, пока они шли по длинному коридору:
— А знаешь, Машенька, я сохранил твой подарок, сберег ту
ладанку, которую ты мне подарила. То был мой талисман, который
помог выжить и преодолеть все испытания.
Вытащив золотую вещичку на цепочке
из-за ворота, он показал ее сестре, отчего лучистые глаза девушки
сразу увлажнились. И она смахнула слезинку, сказав:
— Ты так
изменился, Андрюшенька! Я даже не помню, когда ты в последний раз
меня Машенькой называл.
Маша
доверчиво уткнулась ему в плечо и заплакала. А он привлек ее к
себе, и они обнялись, как брат и сестра. Так они простояли в
коридоре, наверное, целую минуту. Потом она отстранилась,
смутившись, вытерла слезы широким рукавом коричневого некрасивого
домашнего платья, больше похожего на халат, и они пошли дальше,
вскоре оказавшись в детской. Там, в светлой просторной комнате,
стояли вдоль стен огромные сундуки. Еще из обстановки имелись
шкафы, кресла, стол и большая тахта, на которой сидела какая-то
пухлая женщина в сером головном платке и штопала иголкой с ниткой
простой чулок. А детская кроватка, совсем маленькая, стояла в
дальнем углу подальше от сквозняков и поближе к печке, украшенной
изразцами. Помещение наполняла тишина.
— Николай
Андреевич изволят почивать, — сообщила полушепотом полная женщина,
сидящая на тахте.
Андрей
догадался, что это была кормилица. Ему захотелось посмотреть на
малыша, и он шагнул в сторону кроватки.
— Андрэ, друг
мой, мне кажется, что лучше подождать. Ребенок не спал почти всю
ночь, а заснул лишь совсем недавно. Пусть он поспит, — тихо сказала
брату княжна Марья по-французски.
Но, князь
Андрей все-таки тихонько дошел до кроватки. Уж очень любопытно было
ему посмотреть, что же там у него за ребенок такой объявился?
Посмотрев на спящего запеленатого младенца, который во сне вместо
соски сосал какую-то тряпку, Андрей почему-то увидел в нем
параллель с самим собой. Ведь недавно родившийся ребенок тоже в
какой-то степени был попаданцем по отношению к этому миру, о
котором он еще ничего не знал, и который ему предстояло постигать
по мере роста и развития. Не трогая малыша, чтобы не разбудить его,
Андрей лишь осторожно поправил одеяльце и, улыбнувшись, отступил от
кроватки. Ему казалось удивительным, что маленькое существо
являлось его сыном от Лизы. От женщины, которая уже умерла, и
которую он никогда не любил.