Он же в этот момент говорил:
— Тебе повезло, что я увидел вас в
этой подворотне, Вея! Еще не хватало, чтобы тебя украли или
снасильничали какие-то босяки-ублюдки!
— Ничего же не произошло, — отрезала
я хмуро.
— Конечно, не произошло! Потому что я
вмешался, глупая ты девка. Еще немного, и они бы точно закончили
то, зачем задирали твои юбки. Это было полной глупостью, таскаться
по улицам без охраны.
— Наверное, вы гордитесь собой? —
съехидничала я.
— Горжусь собой? — переспросил
недоуменно он. — Что за выражение? Я просто защитил и уберег то,
что принадлежит моему отцу. Точно Боги обделили вас, баб, умом!
— А, понятно, — кисло ответила я,
поморщившись от очередного оскорбления в свой адрес.
Видимо, словосочетание «гордиться
собой» этим неандертальцами не было знакомо.
А я в очередной раз убедилась, что в
этом мире и времени женщин не просто ни во что ни ставили и не
уважали, их вообще считали за низших существ. И сейчас я
чувствовала, что этот варвар — сын моего муженька, говорит обо мне
как о какой-то вещи. Может, даже ценной, но всего лишь вещи. Это
прямо слышалось из его слов.
— Могла бы и поблагодарить меня за
спасение, — вдруг выдал он глухо, недовольно сверкая на меня
глазами.
— Ваша непочтительность ко мне и
грубые слова не заслуживает похвалы, — огрызнулась я, совершенно не
горя желанием это делать. Потому как не была уверена, что этот
грубиян лучше тех, которые пристали к нам с Ингой чуть раньше.
Он тоже был какой-то
неуравновешенный, дикий, злой, а его масляный и дерзкий взор словно
раздевал меня. Я чувствовала, что он тоже жаждет сделать со мной
какую-то пакость, в интимном плане. Точнее, с той юной девушкой, в
теле которой я сейчас оказалась. Нутром чуяла. На своем веку я
достаточно повидала мужчин и разбиралась в их взглядах.
Мне казалось, что этот загорелый
светловолосый дикарь мало чем отличается от тех типов, что напали
на нас с Ингой. Разве что одет в дорогую кожаную одежду,
отороченную белым меховым воротником и с драгоценной серьгой в
ухе.
— Сегодня ты дерзишь больно, так не
похоже на тебя, Вея, — вдруг заявил он по-доброму и даже улыбнулся,
а в его глазах заплясали игривые огоньки. — Явно темница отца пошла
тебе на пользу. Поумнела, видать.
— Вы правы. И отпустите, пожалуйста,
мою руку. Вы делаете мне больно!