— Рьяна, а когда мы будем есть? — закапризничала Филлия.
Обернувшись, я строго взглянула на нее.
— Вот когда ави Морган раздобудет для нас еду, тогда и будем, — в моём голосе прорезалась нехарактерная ранее для меня строгость.
В комнате повисла тишина. Тяжелая, гнетущая.
Я снова повернулась к окну и заметила, как мои глаза поблескивают красным огоньком в отражении. Сердце на мгновение пропустило удар. Я таращилась на собственного зверя. Он заворчал и отступил нехотя назад, давая мне возможность ясно мыслить.
Чего я так испугалась, сообразила не сразу. Но осознавание пришло. Столь сильный зверь вполне может и одолеть человеческую душу. Значит, так становятся красноглазыми? Щепотка ненависти, несколько прутиков гнева, всё приправить обидой и чувством несправедливости. Тлеющей жаждой мести.
И всё — душа горит в этом пламени.
— Рьяна, — тихо позвала Филлия. — А где моя кукла?
Кукла? Моргнув, я призадумалась. Какая кукла?
— Я её забыла, — глаза племянницы заволокло слезами. — Она осталась в карете.
— Тихо, милая, — шепнула. — Она там с мамой и папой, чтобы напоминать им о тебе. Они будут смотреть на нее и улыбаться. А мы смастерим тебе новую.
Мой взгляд упал на тяжелые бежевые занавески, украшенные толстыми кисточками из нитей. Покрутив головой, заметила в столе ящик. Распахнула, разгребла хлам, что был внутри, и обнаружила ножницы...
... Через несколько минут Филлия уже играла с небольшими куклами из ниточек. Ну а что при этом пострадали эти самые занавески мне и дела не было. Подумаешь, изрезала. Не убудет с императора.
А если есть претензии — пусть высылает мне их в письменном виде.
Главное, что Филлия довольна.
Увалившись набок на мягкой кровати, она тихо играла, бормоча что-то себе под нос.
Её глаза постепенно слипались. Улыбнувшись, я дождалась, пока маленькая ладонь опустится на мягкий плед.
Всё! Филлия снова спала.
Ненадолго же её хватило. Хотя после такой страшной ночи так даже лучше.
Поднявшись, я стянула с нее легкие ботиночки и, поставив их у кровати, накрыла её краем покрывала. Пригладив вьющиеся каштановые волосы, вдруг заметила, как сильно она похожа на Максена. Я словно смотрела на брата.
От накатившей волны отчаянья и тоски затряслась нижняя челюсть. Я готова была расплакаться. Мои пальцы скользнули по пухлой детской щечке. Как же я раньше этого не видела. Такое сходство.